Я ждала разрядки, хотела ее как ничего в жизни. Только бы не замирал, только бы не останавливался. Ещё, ну же…

Оргазм накрыл, нет, оглушил, отозвался в каждой клеточке. Сильнее всего в лоне: оно сжалось, запульсировало мучительно и приятно, словно…. Да не знаю, тело просто перестало слушаться, ноги подрагивали. Хотелось все прекратить, одновременно я не могла позволить угаснуть чарующим искрам, которые бились внутри, кололись и ласкали. Я сжимала кулаки, напрягала ноги, только бы затихнуть и не мешать Георгу. Только не это, мне требовался он, требовались движения его члена внутри.

Георг не собирался заканчивать и яростно входил, сильнее вдавливал меня в матрас, а Альберт успокаивал поцелуями. Он водил губами по моему лицу, обхватывал подбородок, запускал язык в рот. Я с силой посасывала его, чтобы выпустить напряжение и перетерпеть удовольствие. Оно слабело, внутри все успокаивалось, и проникновения переставали терзать. Я смогла ответить Альберту, и мы мягко обхватывали губы друг друга, ласкали языки. Теперь уже Георг исчезал, напоминал дополнение к теплому дыханию Альберта.

Георг напоминал машину, двигался и двигался, не сбиваясь с ритма, как вдруг запрокинул голову и застонал. Он толкнулся в последний раз и замер, его ресницы задрожали, губы тоже, и внутри стало еще более влажно. Я улыбнулась в поцелуй, ведь было так приятно; опять же логичное завершение буйной страсти. Какой невообразимо приятный сон.

Мужчины успокаивались, двигались медленно и ласково. Мое сердце тоже будто замирало, как и весь мир, даже время остановилось и я верила, что вот-вот проснусь. Сказка закончилась, пора домой. Впервые воспоминания об аварии вызвали какие-то эмоции: жгучий страх, ведь металл так адски скрежетал вокруг… а если мне оторвало руку или ногу? В груди похолодело, и просыпаться расхотелось.

Мужчины задвигались, с улыбками переглядывались и отвлекали. Георг помог снять ноги со своих плеч, и каждое движение вызывало тягучую боль. Одновременно из меня вытекало семя и оставляло влажные следы на ягодицах, и это было здорово: можно не думать о последствиях, просто наслаждаться.

С хитрой улыбкой Георг слез с кровати и принялся поправлять одежду.

— Тебе удалось меня порадовать, — промурлыкал он, глядя на меня, но обращаясь явно к Альберту: уж больно отстраненным был его взгляд. Стало немного обидно, ведь хотелось немного тепла от мужчин, о которых я страстно мечтала.

Одергивая рукава, Георг обходил кровать и оглядывал меня. Рубашка помялась, волосы спутались, но он умудрялся выглядеть изящно. Он скрылся в темноте, гулкие шаги отдалялись, а Альберт остался. Дело даже не в звуках, а в ощущении пристального взгляда. И точно, Альберт стоял неподалеку, лениво расправляя свою рубашку. Движения получались резкими, он недовольно сжимал губы, в глазах читалось: «А я говорил». Альберт таращился на меня и ждал ответа, даже чуть кивнул головой, словно осуждая. Странно как-то, в фантазиях он был добр ко мне, а теперь они вышли из-под контроля, и это беспокоило.

Ну ладно. Все равно Альберт закончил дырявить меня взглядом и растворился в темноте. Так, нужно заснуть и очнуться уже на дороге, или в больнице… с оторванными конечностями и костями, торчащими из мяса. А если я в коме уже лет десять, раз за разом отдаваясь Георгу и Альберту во снах? Проснусь, а родители умерли, друзья потерялись. Нет, лучше оторванная рука, наверное. Господи…

Огоньки вокруг мирно покачивались, и уходить решительно не хотелось, но и остаться никак. Я упрямо закрывала глаза, но только сильнее напрягалась: уж очень реалистичный сон, странно это. Тут из темноты раздался глухой стук и шаги. А я была связана. В груди похолодело, когда показался темный силуэт, потом второй, третий, они подходили и тянулись ко мне! Я приготовилась орать, когда пламя осветило женские лица. Это были молодые девушки с убранными волосами и спокойными взглядами, одежду было не разобрать: что-то узкое сверху и длинные юбки. Они отвязали меня, принесли миску с водой и обтерли влажными полотенцами. Было как-то неудобно лежать в развалку и позволять им трогать себя, поэтому я отняла полотенце и закончила сама. Девушки так просто не сдались и нацепили на меня длинную ночнушку с кружевными рукавами. Длиннющую, она путалась в ногах, пока я устраивалась под одеялом. Девушки взбили подушки, все поправили и наконец-то ушли: почему-то было неприятно, непривычно мне такое.