Хотя Петрович уже начал привыкать к чудесам, монолог Тира изумил его. С трудом дождавшись небольшой паузы в речи Гонца, мальчик удивлённо спросил:

– Великаны? Здесь есть великаны?

– Ну есть, и что? Разве я тебе не говорил? Да их немного, всего сорок или тридцать девять, я точно не знаю. Они мирные, ничего живого не едят. Охотники их, правда, боятся и не трогают, так ведь и великаны Охотникам не помеха: они очень обособленно живут, сами по себе, в горах. Только, ты знаешь, им ведь тоже несладко скоро придётся. Видишь, сколько нектаринов пропало? Вообще-то они любят влажность, и первые года два после начала дождей урожаи у великанов только увеличились. А теперь у них из-за лишней влаги корни гниют. Урожай будет в этом году совсем плохой. Хотя и в прошлом плохой был, а никто ничего о великанах так и не услышал. Наверное, хватило им еды, или запасы остались…

Гора выросла из-за стены дождя незаметно. Только что вокруг были гигантские нектарины, и вдруг – впереди скала. Петрович даже, задумавшись, чуть в неё не врезался.

– Пришли. Всё-таки пришли, – в голосе легкомысленного Тира зазвучала неожиданная грусть. Теперь я прощаюсь с тобой. Моя миссия выполнена – Добрый Человек из Второго Входа доставлен. – Последняя фраза прозвучала торжественно и гордо.

– Ты покинешь меня, Тир? Но я так к тебе привык! Не уходи! Кто мне теперь будет всё рассказывать? – у Петровича даже слёзы на глаза навернулись, когда он понял, что Тир сейчас оставит его. Слёзы мальчик проглотил мгновенно: хватит того, что первый устроенный им дождь ещё не закончился.

– Прости, я должен, я ведь Гонец. Я слетал за тобой и доставил тебя сюда. А тебе дадут настоящего Проводника. Рад был помочь. Если мы ещё увидимся, это будет означать, что всё закончилось хорошо. Да не расстраивайся ты так, мне и самому грустно. Удачи тебе, Добрый Человек.

Тир исчез мгновенно, словно растворился в воздухе. Петрович не знал, услышал ли Светлячок его прощальные слова:

– Ты очень хороший Гонец, Тир…

***

Петрович никогда не видел гор, но читал о них, и судя по тому, что он знал, положение этой горы было странным. Петрович думал, что гора не может располагаться вот так, среди поля. Есть законы рельефа местности: сначала должны подниматься холмы, затем горы, поросшие деревьями и кустарниками, а только потом скалы, уходящие вершинами в поднебесные высоты. Впрочем, в этой стране были свои законы, удивляться не стоило.

«Жаль, Гонец не сказал мне, что делать дальше, – подумал Петрович. – Долго мне здесь стоять? И что теперь делать? Может, постучать?»

Мальчик уже хотел так и сделать, как вдруг в скале открылся треугольный невысокий вход. Наконец-то, а то положение уже начинало становиться дурацким. Петрович смело вошёл. Он, действительно, не боялся. Просто знал теперь, чего надо бояться: Охотников, дождя, Зла, обидеть кого-нибудь, заплакать, идти куда-то одному. Тех, кто его сюда позвал, бояться не следовало.

Может быть, Петрович и прошёл бы по образовавшейся галерее во весь рост, но не решился, шёл слегка согнувшись, боясь удариться головой о низкий свод. Он был один здесь и, шагая, успел заметить, что скала странным образом расступается перед ним, а затем смыкается за спиною. «Неплохо, – подумал мальчик, – очень удобно и гораздо безопаснее, чем обычный туннель. Наверное, чужой по такому ходу не пройдёт».

Странно, но он совсем не думал о том, что ждёт его впереди, куда ведёт этот ход. Даже не пытался пофантазировать и предположить. Хотя, чего в этом странного? За последние несколько часов случилось столько необычного, что любая фантазия была бесполезна, даже бессмысленна. Петрович просто шёл, спокойно ступая по довольно ровному полу и стараясь не врезаться головой в какой-нибудь камень отнюдь не ровных стен. Даже здесь, внутри горы, ощущался дождь: было сыро, ноги в насквозь промокших кроссовках то и дело ступали в лужи, слышался отдалённый шум бегущей воды.