Он опять замолчал, а мне становилось всё более интересным, к чему он клонит. Я уже начинал предвидеть что то крайне неожиданное для меня. Отец многими вещами с семьёй не делился, но я хорошо помнил, что в начале шестидесятых годов в городе было несколько громких арестов среди руководителей нефтях предприятий и даже одно время мама очень сильно тревожилась за отца. Может быть о том времени что то сейчас всплывёт. Я сохранял молчание, а он продолжил:

– Так вот, мы начали разбуривать совершенно новый ранее не изученный участок, это на самой границе Татарстана. Насколько я знаю, там никаких разведочных работ ранее не производилось и мы ничем не располагали. У нас в руках была только топографическая карта и мы бурили вслепую. Нужно было проложить новый геологический профиль и наши скважины считались просто поисковыми. Никто не рассчитывал там обнаружить нефть. Всего было запланировано пробурить в этом месте 9 скважин со сплошным отбором керна по всему разрезу до конкретных глубин. Наша работа должна была заканчиваться вскрытием тех же девонских отлажений, что и в Ромашкино. На всю работу нам было отведено 3 года, по 3 скважины в год. Расположение скважин было намечено строго по прямоленейному профилю. Почему только 9 скважин, да мы просто утыкались последней в границу соседней области. А тогда было строгое административное распределение по регионам работ и мы не имели права переходить границу как будто мы жили в другом государстве, а не в единой стране. Я точно знаю, я этим досконально занимался, и тогда, и в последующие годы, что в зоне примыкания, с той стороны, никто и никогда не бурил. В том месте почти нет населённых пунктов, а тем более дорог, там и сейчас ничего не изменилось. Я там был лет десять назад, видимо действительно приступника всегда тянет на место приступления.

Его повествование становилось всё более и более таинственным и я где то подспудно стал уже догадываться чем закончится эта его исповедь. Я ещё больше насторожился и продолжал его с вниманием слушать.

– Мы пробурили первую скважину до заданной отметки в установленный планом срок, выполнили в ходе бурения все геологические задания, отобрали керн, составили все отчёты, геологи уехали со скважины, а я и ещё несколько человек остались ждать томпонажную и вышкомонтажную бригады для ликвидации скважины и перетаскивания станка на следующую точку бурения. Но нам сообщили из диспетчерской службы, что из-за наступившей, будь она неладна, распутицы, и тампонажники и вышкомонтажники доберутся до нас только через неделю. У меня внутри было какое то предчувствие, что мы ошиблись, что геологи нам выдали не правильное задание, взяв по аналогии те же глубины, что и в Ромашкино, а в этом месте бурения, тот же пласт, мог оказаться ниже из-за структурного понижения. И я никому не сообщив на свой страх и риск решил продолжить бурение. У нефтянников так не принято, обо всём нужно докладывать и любые действия согласовывать. Так как бригада осталась не полной из-за того что я почти всех отправил уже в Лениногорск на отдых, я сам встал за пульт бурильщика и решил углубить скважину ещё на несколько метров. Запас бурильных труб нам позволял это сделать. И вот уже при углублении на третью трубу в скважине началось газопроявление и при её интенсивной промывке в приёмнике шламового амбара появилась нефть. Давление вдруг начало катастрофически расти, я закрыл превентор, дал команду немедленно утяжелить буровой раствор и задавил скважину. Я растерялся, я не знал что мне дальше делать. Бежать звонить и сообщать о неожиданом открытии, или? И тут я выбрал самое худшее. Рядом со мной были не опытные помбуры, которые ещё нефти не нюхали и они даже не поняли что произошло. Я самостоятельно устранил, не заметно для всех, все признаки нефти, как говорят протёр всё досуха. В последующем, вместе с вышкомонтажниками к нам одновременно приехали томпонажки и мы залили скважину до самого устья. Я старый дурак был в минуте от славы открытия нового месторождения, но я по глупости обрезал для себя и для твоего отца все концы. Обратного возврата не было. После этого я запил, я почти не просыхал весь тот период что перетаскивали наш буровой станок.