Они дали мне слово, что в случае неоходимости будут помогать. Я думаю, что тогда, они сдержали своё слово, и внесли положительную лепту в решение моих проблем. Но с тех пор и по сегодняшний день, мы стали с ними очень хорошими друзьями. Большое им спасибо.

Я не знал, что мне принесёт начавшийся день, но ровно к открытию, я был в музее. Деректриса мне сказала, чтобы я побыстрее собрал экспонаты и ехал вместе с ними в НГДУ «Лениногорскнефть». С её слов, меня уже там ждут. Выбора у меня не было, и я поехал.

Совещание состоялось в кабинете заместителя генерального директора по общим вопросам, в ведении которго находился музей. Он был даже моложе меня, и мне трудно было определить степень его компетентности в исторических познаниях. Да и должность у него была такая, по общим вопросам, и ничего мне не говорила. Зачастую это так и бывает – кот в мешке. В кабинете присутствовало ещё двое не знакомых мне специалистов. Меня попросили разложить фотопартреты на большом столе, который стоял ровно по середине кабинета. Все трое, делая вид, что они внимательно рассматривают мои фотографии, стали между собой перебрасываться впечатлениями от увиденного. Придраться было не к чему, композиция была очень выдержанной без всяких излишеств. И я решил для себя, что постараюсь молчать или же как можно меньше с ними говорить. Я понимал, что у них решение уже принято, иначе бы меня сюда не пригласили. Но кто дал, как говорят нефтянники, добро, я так и не узнал и мне это было по большому счёту безразлично. Я же не пришёл к ним чтобы попросить копейку на жизнь, и даже не упрашивал их ни о чём, я оказался там исключительно только ради восстановления справедливости, реабилитации тех, кто открывал те нефтяные месторождения, из которых они сегодня добывают нефть.

Решение состоялось и мне было предложено разместить фотопартреты под руководством их штатного дизайнера. Мне хотелось побыстрее от них уйти, так как всей душой я уже был там, в музее, и мне не терпелось как можно быстрее выполнить свою миссию. Я почти мгновенно с ними распрощался, и уже не кипятился и не держал ни на кого обиду. Все мы люди со своими прихотями и амбициями, и жизнь научила меня многие второстепенные неприятности как можно быстрее забывать.

В итоге всё закончилось тем, что дизайнер действительно появился в музее, но помощь его нам даже не понадобилась, мы, я и мой молодой племянник Богдан выполнили всю работу самостоятельно. Даже директриса с экскурсаводом нам не мешали советами и более того стали настолько любезными со мной, что засыпали меня своими профессиональными вопросами. Только тогда, я на конец понял, что лёд тронулся, и можно было расслабиться.

Но передо мной стояла ещё одна не выполненная задача. Я чуть было не забыл, в этой организационной суматохе, пригласить в музей на открытие экспозиции сослуживцев отца, и хотя я знал что в городе остались только вдовы и дети, те кто мне помогал вести розыск фотографий и я решил их всех обзвонить. Встречу я назначал на следующий день, но из тех до кого я дозвонился, никто мне твёрдо не пообещал что придут из за состояния здоровья, но возможно разыщат кого-нибудь из тех ветеранов, кто ныне по прежнему живёт в городе. Я ждал этой встречи, и надеялся, что кто-нибудь обязательно будет, с трудом, но придут, ведь я старался прежде всего для них.

В обозначенный для встречи час я вновь был в музее. Ещё раз обойдя весь зал, посвящённый бурению скважин и убедивщись, что моя экспозиция на месте, я сделал на память для себя несколько фотоснимков и стал дожидаться возможной встречи. Но время шло, и так никто и не пришёл. Я уже было собрался уходить и подошёл чтобы поблагодарить моих новых друзей – музейных работников, а в моей душе они уже стали таковыми, как неожиданно для меня женщина экскурсовод шопотом, чтобы не привлекать внимание, сообщила мне что на выходе из музея меня дожидается какой то пожилой человек и что он отказался заходить во внутрь музея и попросил через них сообщить мне, что я ему очень нужен.