Участнику отряда Дубняка В. Ефременко все это напомнило выборы «кота в мешке». «Командиром отряда стал друг Сергея, один из первых организаторов отряда – Степан. Что он за человек, никто не знает. Комиссаром избрали Ив. Ив. Наши тоже о нем ничего не знают»116. Начальником штаба утвердили капитана М. Ф. Хардина. Он был из отряда Дубняка. В свое время этого военнослужащего машеровская молодежь «затерла» на второстепенных должностях. Помощником комиссара назначили Разитдина Инсафутдинова. Опять же, для «дубняковцев» этот башкир был чужаком. Разведку возглавил бывший заместитель Машерова Сергей Петровский (скорее всего, такой выбор был обусловлен тем, что он хорошо знал местность и неплохо показал себя, выступая).

Не оставили без должности и Машерова. Ему тоже бросили «властную кость». Он стал заместителем комиссара по комсомолу. Да-да, всего лишь. Так что командирским полномочиям Дубняка пришел конец. Меньше месяца продержался он в командирах отряда: условно с 22 апреля по 20 мая 1942 года. Причем в течение этого месяца две недели был не у дел – раненый, провалялся в Россонах. Стремительный взлет – и такой же резкий уход в тень.

Но согласитесь, мой читатель, такое понижение было вполне логичным. Ну не мог безусый двадцатичетырехлетний парнишка конкурировать с кадровыми военными, а тем более стать во главе их. Ни опыта, ни соответствующих знаний у него не было. А отряд в двести человек – это, как ни крути, сила. И им должен руководить обученный человек. Так что в этом поединке опыт справедливо победил молодость.

Откровенно говоря, шансы Машерова стать у руля объединенного отряда были малы изначально. Военным он не был. Кроме товарищей из Россон и окрестностей, его тогда никто не знал. А соотношение численности отрядов было явно не в его пользу. Возможно, именно из этой ситуации Машеров вынес урок: с ним всегда должна быть своя команда, свои люди – иначе нельзя, иначе свергнут. Может, поэтому в дальнейшем он двигался по карьерной лестнице исключительно вверх – от ступени к ступени, а иногда и рывками. В свое время он сумел опередить не только многих сослуживцев, но и потеснить немало руководителей БССР.

Вероятно, с учетом успешной послевоенной политической карьеры Машерова Инсафутдинов в своих воспоминаниях, которые вышли в 1989 году, через девять лет после смерти Машерова, утверждал, что, по его мнению, именно Дубняк должен был возглавить объединенный отряд. Здорово, надо сказать, покривил против истины бывший комиссар…

В объединенном отряде укомплектовали восемь боевых взводов и один хозяйственный.

21 мая объединенному отряду пришлось держать бой. В Мыленки в поисках «сергеевцев» прибыли немцы. Ни об объединении отрядов, ни о наличии у партизан пулеметов враги не знали. И это было на руку лесным мстителям. Бой они выиграли. Гитлеровцы, забрав убитых и раненых, убрались восвояси. Наши не потеряли ни одного человека.

Больше в мае 42-го в боевых операциях объединенный отряд не участвовал. В основном бойцы занимались обустройством на новом месте дислокации. Из серьезных происшествий был только «побег» комиссара Ивана Ускова с шестью единомышленниками. Они тайно покинули расположение отряда, прихватив с собой не только оружие и боеприпасы, но и отрядную кассу. Пришли в отряд безоружными, а ушли вооруженными до зубов и с приличной суммой наличных. Обиднее всего в этой ситуации было молодому шестнадцатилетнему пареньку Геннадию Ланевскому. Он, рискуя собственной жизнью, сначала устроился казначеем в Россонскую районную управу, а затем по заданию Машерова вынес оттуда две тысячи немецких марок и четыре тысячи советских рублей. Это была вся заработная плата за первую половину мая месяца всех служащих управы от бургомистра до рядовых чиновников. Одна немецкая марка, кстати, приравнивалась к десяти советским рублям