4 января 1857 года от имени князя В. Долгорукова был подготовлен ответ: «Господину статс-секретарю у принятия прошений на Высочайшее имя приносимых. Вследствие отношения вашего сиятельства имею честь по высочайшему повелению уведомить Вас, милостивый государь, что так как хранящиеся в 3-м Отделении Собственной его императорского величества Канцелярии бумаги покойного графа Федора Васильевича Ростопчина относятся собственно до служебных предметов, то оне возвращены быть не могут» (л. 6).

Прошло почти четверть века. 19 февраля 1881 года граф А.Ф. Ростопчин вновь решил попытать счастья. В очередной просьбе он писал: «Его сиятельству генерал-адъютанту и кавалеру графу Лорису-Меликову. В 1826 году в Москве во время коронования покойного государя Николая Павловича опекуном моим действительным статским советником Брокером были доставлены генерал-адъютанту графу Бенкендорфу разные рукописи отца моего, главнокомандующего в Москве 1812-м году. В числе этих рукописей находились записки отца моего о 1812 годе, писанные на французском языке, которые, как мне достоверно известно, еще весьма недавно находились в архиве 3-го Отделения. Так как эти записки составляют родовую собственность, то и имею честь покорнейше просить ваше сиятельство о возвращении мне оных. Двора его императорского величества в должности шталмейстера действительный статский советник граф Ростопчин» (л. 7). На прошении сделаны были две пометы: «Г. Нач. ар. Львову» и «Тут ли еще эти бумаги».

26 февраля 1881 года Ростопчин получил следующий ответ: «Его сиятельству графу Андрею Федоровичу. Милостивый государь, Андрей Федорович. Вследствие записки вашего сиятельства о возвращении бумаг покойного родителя Вашего графа Федора Васильевича, имею честь уведомить Вас, милостивый государь, что означенные бумаги назначены по высочайшему повелению к хранению в архиве 3-го Отделения Собственно его императорского величества Канцелярии и относятся собственно до служебных предметов, поэтому не могут подлежать возвращению… граф Лорис-Меликов» (л. 8).

Но граф А.Ф. Ростопчин не желал ждать еще четверть века. После смерти Александра II он подает новую просьбу. Об этом свидетельствует хранящийся в деле другой документ от 16 мая 1881 года: «В должности шталмейстера Двора его императорского величества действительный статский советник граф Ростопчин просит о возвращении ему записки отца его, главнокомандующего в 1812 году в Москве. Рукопись эта, писанная на французском языке, касается только событий 1812 года, с оной существуют списки, она не содержит никаких государственных тайн и из нее были мною напечатаны несколько лет тому несколько глав. Находится с 1826 года в Архиве 3-го Отделения Собственно его императорского величества Канцелярии» (л. 9).

6 июня 1881 года была составлена следующая Справка: «Упоминаемые в представленном при сем прошении графа Ростопчина бумаги покойного отца его, бывшего главнокомандующего в 1812 году в Москве, находится на хранении в Архиве упраздненного 3-го Отделения Собственной его императорского величества Канцелярии. Бумаги эти состоят из восьми писем, писанных на русском языке, и одного всеподданнейшего – на французском и двух записок, которые, так же как и означенные письма, заключают в себе лишь рассуждения о состоянии Москвы после изгнания из нее французов, а также некоторые взгляды на тогдашнее положение Малороссии. Граф Ростопчин с подобным же ходатайством уже обращался в феврале месяце сего года, впоследствии чего он был извещен письмом, что означенные бумаги не могут быть ему выданы на основании последовавшего в декабре 1856 года Высочайшего повеления, по которому бумаги те, как относящиеся собственно до служебных предметов, назначены к хранению в архиве бывшего 3-го Отделения» (л. 11–11 об.).