Теперь естественно задать вопрос о том, когда Петр Федорович мог составить этот список. Формально говоря, тогда же, когда было написано его письмо карандашом, которое могло иметь и постскриптум, как-то связанный со «Списком вещей» (последний, полагаем, вряд ли мог быть послан самостоятельно, без письма). Но и по существу это, скорее всего, так. Попав в Ропшу и столкнувшись с жесткими условиями содержания, Петр Федорович вряд ли стал думать о разнообразии в одежде, о золотых запонках, золотых шпорах и тем более орденах. Возможно, после полученного отказа относительно Воронцовой, сохраняя надежду покинуть Россию, Петр Федорович пишет «Список вещей», содержащий, как говорилось выше, известный вызов против тех, кто отнял у него ордена. Такое, кажется, возможно, как непосредственная реакция на происшедшее только что событие. С каждым часом он должен был терять надежду не только вернуть ордена, но и обрести свободу. Петр Федорович пишет «Список вещей» по-немецки, то ли намекая на место – Германию, куда он должен быть выпущен и готов уже говорить на том языке, то ли на общую родину его и императрицы, взывая к родственным чувствам последней. Не исключено, правда, что немецкий «Список» должен был в конечном счете попасть к камердинеру Тимлеру, не знавшему, возможно, французского языка.

Ростопчин умер 30 января 1826 года. Император Николай был обеспокоен судьбой его архива, среди бумаг которого могли быть и важные для государства, а также для царствующей фамилии. В связи с этим и возникло цитируемое ниже дело^>227.

7 февраля 1827 года граф П.А. Толстой обратился к А.Х. Бенкендорфу со следующим письмом:

«Милостивый государь Александр Христофорович! По высочайшему повелению имею честь препроводить при сем к Вашему Превосходительству нижеозначенные бумаги, найденные после кончины бывшаго главнокомандующим в Москве генерала графа Ростопчина.

1. Письма его к государю императору и к государыне Императрице о безпорядках в Москве по управлению оною графом Гудовичем, о существовании сект мартинистов и по другим предметам.

2. Три письма к покойному графу Вязмитинову о состоянии Москвы по изгнании неприятеля о том, что Наполеон несправедливо к нему относит сожжение Москвы, о лицах, действовавших во время неприятеля, что подозреваемые в неблагонадежности лица суть: торговка Обер Шельма, действительный статский советник Загряжский, сын Ключарева, бургомистр Коробов, члены городового правления и надворные советники (л. 1 об.) Вишневский, Бестужев и Щербачев, и что г. Кутузов узнал о вступлении неприятеля после молебствия в С. Петербурге.

3. Письмо на имя генерал-адъютанта Балашева о состоянии Москвы, в коем изъявляет желание отыскать Лесепа, бывшаго при Наполеоне губернатором в Москве, и профессора Виллерса.

4. Письмо к нему же о обращении внимания на Малороссию и Екатеринославскую губернию, в коих много готовности думать по-польски, и что в тот край много выпущено фальшивых ассигнаций.

5. Письмо к нему же в ответ на вопрос о причине, подавшей повод думать о Малороссии и Екатеринославской губернии, сообщает, что в сих губерниях неудовольствия происходят от худого качества людей и что Одесса и Николаев наполнены иностранцами и наиболее французами.