Годы летели быстро, уже приближалось его шестидесятилетие, начинали болеть ноги, и Николая потянуло перебраться с верхнего этажа в спокойную нижнюю комнатку, похожую на келью. Стала она для него одновременно и кабинетом и спальней. С делами теперь он разбирался здесь. Современник вспоминал: «В зимние дни, в 7 часов утра, проходившие по набережной Невы мимо Зимнего дворца могли увидеть Государя, сидящего у себя в кабинете за письменным столом, при свете 4-х свечей, прикрытых абажуром, читающего, подписывающего и перебирающего целые ворохи бумаг».

В это время Николай уже мог подвести некоторые итоги своего более чем четвертьвекового царствования. Долгое время он успешно поддерживал (подчас штыками) порядок и мир в Европе, созданные после победы над Наполеоном «Священным союзом трех императоров». Но теперь этот мир рухнул. Жаждавшая реванша за 1812 год Франция Наполеона III вдруг обрела неожиданного союзника в лице Англии. А ранее дружественные и многим обязанные России Австрия и Пруссия перестали считать себя связанными узами Союза и превратились в потенциальных неприятелей.

Николай I в нижнем кабинете.

Николай мечтал своему наследнику оставить Россию в мире и благоденствии, а теперь передавал ему войну со всей Европой. И в этом самодержавный царь никого не винил, кроме себя. Ошибки во внешней политике были его ошибками, подчас продиктованными гордыней. А где лучше гордыня исправляется, как не на гауптвахте? И Николай Павлович лучше чувствовал себя, когда он был в своей казарменной комнатке, примыкающей к гауптвахте, в обстановке, соответствующей военному времени.

Однако легендам, рожденным в замках, обычно сопутствуют романтические обстоятельства. Где же им быть, как не там, где есть рыцарственные короли и прекрасные дамы? Присутствуют они и в нашей истории. Рыцарь-Николай (еще бабка Екатерина II так его называла) в эти сложные для него годы впустил в свое сердце прекрасную фрейлину Вареньку Нелидову («Аркадьевну» – как он ее называл). Полюбил, наверное, потому что его полюбили. Смолянка, племянница известной Екатерины Нелидовой, Варвара Аркадьевна полюбила Николая Павловича, несмотря на его положение и возраст, – искренно, самоотверженно, бескорыстно; просто как человека. И для него это уже не было «васильковым развлечением». Последние частые вечерние выходы Николая в город на прогулки, наверное, были связаны с назначенными встречами. Все это сохранялось в тайне. Знала об этом, пожалуй, только одна императрица, фрейлиной которой и была Аркадьевна. «Варенька Нелидова, – вспоминала дочь императора Ольга Николаевна, – была похожа на итальянку, со своими чудными темными глазами и бровями… была веселой, она умела во всем видеть смешное, легко болтала и была достаточно умна, чтобы не утомлять. Она была прекрасна душой, услужлива и полна сердечной доброты…»

Большие перемены часто начинаются с мелочей. В данном случае все началось в конце января 1855 года, когда государь был приглашен на свадьбу второй дочери графа Клейнмихеля – графини Александры Петровны. После этого исторически незначительного события он почувствовал легкую простуду (которая была определена как грипп), но по привычке не обратил на это внимания и продолжал свои занятия как всегда. Отправился он и на смотр частей, подлежавших отправке в действующую армию. Лечащий врач Мандт просил его не выходить на улицу, а камергер попытался потеплей одеть. Но Николай посчитал своим долгом лично проводить защитников Отечества и быть в таком виде, каким его привыкли видеть.

Вид Зимнего дворца с запада. B.C. Садовников. 1850-е гг. На переднем плане – парад гвардейских полков.