Портрет Николая I. В.-А.А. Голике. 1843 г.

Вся без изъятия мебель – стулья и кресла – карельской березы, обитая зеленым сафьяном; один только диван и ни одного Вольтера. Поданные на стол, у которого мы сидели, подсвечники были серебряные, самые низенькие, в форме подушечек, и сверх того на полушкафах стояли две обыкновенные столовые лампы; небольшая бронзовая люстра не была зажжена. На каминах и на столах расставлены восковые и гипсовые (свинцовые, раскрашенные) статуэтки солдатиков в полной форме, а на одном из полушкафов четыре такие же фигурки побольше, под стеклянными колпаками.

На продольной стенке, против входа, огромная картина Ладюрнера, изображающая парад на Царицыном лугу; на противоположной стене картина, такого же размера, Крюгера, представляющая парад в Берлине. Затем на поперечной стене, тоже между двумя большими картинами (показывающими Полтавское сражение. – A.A.), грудной портрет Петра Великого, а под ним и вокруг него, на уступах двух каминов и на письменных столах, также множество портретов, больших и миниатюрных, бюстов и бюстиков членов нашего, прусского и нидерландского царственных домов, живых и умерших. Одного только нет, или, по крайней мере, при всех поисках я не мог найти, изображения Екатерины II. Известно, что император Николай, для которого душевная чистота была высшим из всех качеств, никогда не принадлежал к числу ее почитателей и нисколько не таил неприязни к ее памяти».

Наверное, император не смог простить своей бабке ее революцию 1762 года, свергнувшую законного монарха, Петра III. Он всегда был против нарушений утвержденного порядка. Что же касается любовных увлечений покойной императрицы, то здесь Николай Павлович, наверное, был более снисходителен: он сам не чурался минутных увлечений и наслаждений. Но все у него было разложено по полочкам: вот здесь была жена, здесь – любовница, здесь – дела. И одно с другим не смешивал, местами не менял и для всего было свое время.

В нижнем (первом) этаже государь поместил своих подрастающих дочерей-красавиц. Оставалось здесь свободным лишь небольшое помещение на южной оконечности северо-западного ризалита. Занимала его первоначально, наверно, прислуга дочерей. Но дочери вышли замуж, разъехались, и комнатка освободилась.

Чем-то эта комнатка с небольшой антресолью над ней приглянулась царю. Может быть, тем, что, будучи тупиковой, она находилась в стороне от дворцовой суеты. Наверное, и потому, что через нее (скрытая перегородкой) проходила потаенная винтовая лестница, которая связывала все этажи в царственном ризалите. Была, конечно, и другая, главная внутренняя каменная лестница, но у потаенной была своя прелесть, интимность. С ней связано и происхождение российского государственного гимна.

А.Ф. Львов.

Музыкально одаренному участнику придворных музыкальных кружков А.Ф. Львову (адъютанту начальника корпуса жандармов графа Бенкендорфа) Николай высказывал свое давнее желание иметь свою музыку для русского гимна. Такового у России тогда не было. В необходимых случаях исполнялась музыка Генделя. Алексей Федорович всерьез воспринял сказанное царем. Музыку он сочинил. Текст для гимна написал воспитатель наследника-цесаревича поэт Жуковский. Спеть гимн взялась сама императрица со своими детьми. Все это готовилось втайне от царя, как сюрприз.

После своих вечерних занятий царь спускался из своего кабинета вниз, к зимнему садику с журчащим фонтанчиком в покоях Александры Федоровны. И вот когда на винтовой лестнице послышались шаги, Львов взял скрипку и дотронулся смычком до струн. Началась музыка. Очень хорошо пел семейный хор «Боже, царя храни…» Шаги замерли… Гимн повторили. Николай Павлович спустился донельзя растроганный и довольный. Львов был пожалован флигель-адъютантом, а спустя несколько лет назначен директором придворной певческой капеллы.