… Сепачёв присел на стул у порога. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, стояли девчонки: его Ниночка и Севостьяновская племянница, девятилетняя Галя.  Снег на валенках таял и стекал на пол, собираясь в лужицы.

– Вова мой заболел. Тоже тиф, – в который раз монотонно повторял Василий Семёнович. – Как бы девки не подхватили. Ты бы взяла их к себе… Тебе легче – всё не одна. Боль свою заглушишь заботами. А им ласка женская да глаз…

Наталья не реагировала – оглушённая горем, ничего не замечала, не слышала. Нина устала стоять, дёрнула отца за руку, заканючила:

– Пойдём домой! Не хочет тётя Наташа нас брать, она – не мама! – произнесла «мама»  и вдруг зарыдала, горько, по-бабьи, с завыванием, навзрыд. Галя громко захлюпала вслед.