Городская дума от предложения военных тогда отказалась, однако в 1885-м уже сама постановила принять поле в свое ведение. Но тут уперлась вторая сторона, да еще достало у нее совести требовать у городских властей ежегодных трех тысяч рублей на возмещение расходов по содержанию территории.

Заметим, что в это же время Городская управа через суд добивалась также и владения Преображенским плацем. Тяжба затянулась на пять лет, пока не лопнуло терпение уже у Александра III, который своим повелением судебное дело прекратил, а заодно подтвердил право Военного министерства на Марсово поле.

После этого в «деле о владении» наступил некоторый перерыв. Хотя, если можно так выразиться, позиционная война продолжалась. На заседаниях Думы, в газетах и журналах городские власти постоянно обвиняли военных в том, что они используют красивейшее место столицы «в спекулятивных целях».

Действительно, с начала XX века традиционные общие майские парады на этом плацу уже не устраивались. Время от времени проходили тут разве что разводы и учения Павловского полка, квартировавшего рядом в казармах, да смотры пожарных частей (такой смотр как раз и заснял в 1903 году Карл Булла – автор снимка, который вы рассматривали). Зато Военное ведомство без согласия Управы, в ущерб городскому бюджету, щедро отдавало поле в аренду предпринимателям: устроителям катков, балаганов, летнего кинематографа, скетинг-ринка, обсерватории «Урания» и т. п.

Городская дума, с подачи Управы, не раз обсуждала на своих заседаниях такое самовольство военных, пока наконец осенью 1907 года гласный И. Зубарев не предложил возобновить ходатайство о передаче Марсова поля городу.

Возобновить-то его возобновили, но противостояние так и продолжалось.

Даже при строительстве линии трамвая вдоль плаца военные не пошли на уступки городу, просившему «прирезать» полосу земли для «уширения Лебяжьего шоссе» вдоль известной нам канавки. Начальник штаба округа и войск гвардии ответным письмом уведомил, что согласен уступить землю лишь за плату в 151.285 рублей. Управа сочла данное условие неприемлемым, и рельсы были проложены в опасной близости от пешеходов.

Уже шла Первая мировая война, когда Военное министерство все-таки согласилось передать городу эту несчастную полосу шириной в две сажени за то, что тот возьмет на себя полное содержание территории вокруг Марсова поля. Война, кажется, вообще сняла этот вопрос о том, кому сие место должно принадлежать…

А какие разнообразные и грандиозные планы были у города на случай обретения новой собственности!

«На Марсовом поле за последние годы, – писал «Зодчий» в апреле 1910 года, – были, между прочим, спроектированы оперный театр покойным В.А. Шретером и грандиозное здание Государственной Думы, за которое первую премию получил на конкурсе В.А. Дмитриев. В настоящее время одним инженером разработан обширный проект постройки огромного торгового подворья американского типа: гостиного двора с отелем, ресторанами, почтой, телеграфом и проч.». Известно, что возникал также вопрос и о постройке здесь Военно-исторического музея, и о постановке памятника Александру II…

Но 23 марта 1917 года были тут похоронены в общей братской могиле сто восемьдесят павших в дни Февраля. Некоторое время спустя над могилою вырос гранитный памятник. Позже памятник стал центром красивого сада, который мы с вами по старинке зовем Марсовым полем.

«…Навстречу мне только версты полосаты попадаются одне».

«Верста», как известно, слово в нашем языке многозначное: это и мера длины, и столб-метка, и даже определение человека очень высокого роста.