После того, как наш «Александрийский столп» открыли, все в столице писали и говорили, что гранитная колонна встала на площади навечно – памятью императору Александру I и победе русского народа над Наполеоном…

Однако не прошло и тридцати лет, как в теле колонны появились трещины, которые пришлось заделывать, чтобы предотвратить ее разрушение. Газета «Голос» осенью 1863 года даже подробно описала технологию того ремонта. В трещины заложили раствор из части портландского цемента с полутора частями песку, затем покрыли их жидким стеклом, напитали кремне-фтористо-водородной кислотой и заполировали. Что, однако, не помешало тогда же автору одной из статей в «Мемуарах Академии Наук», г-ну Генриху Струве, заявить, что «бытие этой колонны весьма недолговечно», поскольку даже само название камня, из которого она высечена – «рапакиви» – по-фински означает «гнилой»…

Но того Струве на свете уж нет, а колонна стоит и при надлежащем внимании и заботе простоит еще не один век. А поскольку вспомнили мы тут с вами про камень, из которого она высечена, есть основание рассказать некоторые подробности о том, как он добывался, сегодняшнему читателю, возможно, мало известные.

Зато их знали петербуржцы, читавшие в 1832 году «Северную пчелу». С мая по октябрь публиковалось тогда в ней детальнейшее сочинение полковника Александра Матвеевича Экеспарре, – не знаю, то ли сына, то ли мужа помещицы, статской советницы Ульяны Осиповны фон Экеспарре, владелицы Пютерлакской мызы в 210 верстах от Петербурга. В угодьях сей помещицы и находилась каменоломня, которую еще в 1819 году стал разрабатывать приказчик купца Архипа Шихина – «Федот сын Савельев», подрядившийся «выламывать колонны» для Исаакиевского собора.

А в начале 1830 года Пютерлакскую каменоломню взял в аренду купеческий сын Василий Яковлев, получивший подряд у казны на выломку камня для колонны-монумента Александра I. Для того нанял Яковлев «искусного и опытного» мастера Степана Васильевича Колодкина, известного тем, что высекал он внутренние колонны для Казанского собора. С 15-го июня 1830 года и приступил тот «к важному и единственному в мире предприятию».

Занимались этой работой год и три месяца, «беспрерывно, даже при сильнейших морозах и мятелях», от 300 до 400 работников, «большею частию из Олонецкой губернии». Стук каменотесов «слышен был на несколько верст». Чтобы выломать колонну в 14 сажен длиной (2 сажени из них – «на случай непредвидимого повреждения») пришлось им «прорезать гору»…

Надо сказать, полковник Экеспарре очень живописно нарисовал картину их долгих трудов, чувствуется, что был постоянным тому свидетелем. Впрочем, по его словам, «на пютерлакскую ломку, для осмотра великолепной Александровской колонны на месте ее рождения», наезжали даже из Петербурга «ежедневно и притом целыми обществами». Так что любопытствующие своими глазами могли наблюдать, как 19 сентября 1831 года была «отделена и свалена с горы» масса колонны, весом более 100 тысяч пудов – с грохотом, «подобно пороховому взрыву». Как ее многотрудно разворачивали для обтесывания. Как грузили на бот «Св. Николай»: после нескольких неудачных попыток, «русские мужички, оправившись после первого испугу… перекрестясь, гикнули дружно, подняли колонну и взвалили ее на судно».

…Свой последний очерк о Пютерлакской каменоломне и рожденной из ее недр колонне Александр Матвеевич Экеспарре опубликовал в «Северной пчеле» 17 октября 1832 года. Закончил он его такими словами: «При самом пылком воображении трудно представить себе величину объема сей колонны. Изумленный взор передает душе идею о ее огромности и возбуждает в ней изумление пред трудами человека, извлекшими сию громаду из недр земли…».