Кто здесь был?

Кто-то до него входил в эту дверь. Кто-то ставил локти на этот стол, может, сцеплял пальцы в замок, обдумывая что-то важное. Кто-то сидел на этом продавленном диване, слушал тиканье часов, курил, стряхивая пепел в пустую кружку.

Разговоры, сказанные шёпотом. Принятые решения. Были ли они судьбоносными? Или, может, здесь договаривались о чём-то будничном, таком же несущественном, как выцветший паркет под ногами?

А может, здесь боялись.

Он оглядывается. Ему кажется, что стены смотрят. Что за ним наблюдают.

Щёлк.

Он резко оборачивается.

Тишина.

Только чайник начинает шуметь, доводя воду до кипения.

Он выдыхает. Медленно подходит к подоконнику, осторожно прикасаясь к листьям цветка. Ощущение странное – не тревожное, нет, но как будто он что-то нарушает.

Эта комната не принадлежит ему.

Он здесь временно.

Как и все до него.

7

В машине его пальцы сжимают руль. Слишком крепко… суставы белеют. Петербург ночной, дождливый, пустой. Город, как вымытая временем кость, спокойно разлёгся в ожидании нового дня.

Внедорожник мягко скользит по мокрому асфальту, но вдруг из темноты выныривает другой автомобиль. Секунда, резкий поворот, визг тормозов. Глухое биение сердца. Вот оно – мгновение, когда всё могло оборваться.

Почему не оборвалось?

Он тяжело дышит, пальцы всё ещё мёртвой хваткой впиваются в руль. Почему? Почему не сейчас? Здесь должна быть истина, но её нет.

Яхт-клуб. Полумрак. Тлеющий свет фонарей. Дождь.

Сергей идёт уверенно, но настороженно. Рюкзак на плече. Его силуэт растворяется в ночи. Он – загадка. Он часть города, который его больше не узнаёт.

– Сергей Николаевич, это вы?

Охранник. Пожилой. Подтянутая осанка. В лице – добродушие, перемешанное с профессиональным недоверием.

– Я, – коротко отвечает Сергей.

– Давно вас не было. В такую ночь, да ещё в дождь?

– Просто… свежий воздух, мысли прояснить.

Мысли? Вот уж нет. Они только путаются.

Охранник медлит. Что-то уловил? Видит, как под дождём лицо Сергея кажется чужим, будто стёртым?

– Всё в порядке, Сергей Николаевич?

Кивок.

– Да.

Секунда паузы.

– Тогда хорошего вам вечера. Анне Андреевне и Лёвушке – привет.

Анне. Лёвушке.

Сергей замирает.

Но ведь уже всё. Уже нет никакой Анны. Никакого Лёвушки. Они остались там, в том прошлом, которое больше не его.

Он кивает.

– Спасибо.

Слова падают в темноту и растворяются в шуме дождя.

8

Катер мягко скользит по воде.

Мотор урчит глухо, словно недовольно. Вода густая, будто впитавшая весь ночной свет. Белая ночь догорает над Финским заливом, над гладью воды висит лёгкая дымка.

Он видит другую лодку.

И снова этот звук – щелчок затвора фотоаппарата.

Кто-то следит.

Это что? Судьба?

Сигарета вспыхивает в темноте. Дым смешивается с туманом. Он смотрит, как лодка исчезает в ночи, оставляя после себя только круги на воде.

На корме сидит птица, безмолвный свидетель. Затем, будто почувствовав, что её время здесь истекло, она взмывает в воздух.

Он смотрит ей вслед. Ведь он и сам – лишь свидетель.

Телефон падает в воду.

За ним летит спасательный круг.

Рюкзак.

Он открывает пробку лодки. Вода проникает внутрь медленно, заполняя трюм. Он не двигается. Просто наблюдает. Как вода поднимается. Как деревянный настил темнеет под её весом.

Вот так и он. Уходит. Исчезает. Растворяется.

Но растворится ли?

Когда вода достигает колен, он выбирается за борт.

Спасательный круг держит его на плаву. Волны укачивают. Морская сырость липнет к губам.

Берег.

Он переодевается, вынимая из рюкзака новые вещи. Затем бросает последний взгляд в воду.

Спасательный круг медленно уносит течением.

Как следствие его прошлого.

Он идёт прочь.