>Рюрик(обстоятельно). Я ножи продаю исключительно по воскресеньям. Раз в неделю. Воскресный рынок. Ты же знаешь, какая это работа. А тут еще свистуны… Не наездишься. А в Энсе нельзя. Там я известен. Увидят, пособие отберут. И потом репутация. Берендей.
>Володя. Купи билет.
>Рюрик. Я в Энсе просто так раздариваю. Бесплатно. (Прислушивается.) Собираемся. Поезд идет.
Нарастающий грохот поезда. Свет гаснет. Свисток.
Третья станция
Не многим отличается от предыдущих.
Володя сидит на скамье с отрешенным видом.
Рюрик возбужден, ему не стоится на месте.
>Рюрик. Что-то ты бледен, браток. Приходи в себя. Адаптируйся.
>Володя. Ты садист, Рюрик.
>Рюрик. Я-то чем виноват? Помнишь, как мы в институте говаривали?
>Володя. Как говаривали?
>Рюрик. Минута унижения – полгода спокойствия…
>Володя. Минута унижения на экзамене…
>Рюрик. Полгода спокойствия после.
>Володя. Стар я стал для таких экзаменов.
>Рюрик. А я себя, наоборот, молодым почувствовал. Я только сейчас и почувствовал, что молод. Еще. Нет, не так: вневозрастным, вот каким… я возраста совершенно не чувствую. Ничего такого не чувствую.
>Володя(несколько оживившись). Рюрик, а как у тебя с женщинами?
>Рюрик. С какими женщинами?
>Володя. С обыкновенными.
>Рюрик. У меня хорошо с женщинами. Никак. Я о них и не думаю.
>Володя. Ао чем же ты думаешь, Рюрик?
>Рюрик. А ты бы не сказал, я б и не вспомнил. Мне это и в голову здесь не приходит… Я только здесь и осознал, что секс, Володька, не главное. Тебе не понять. Это вы там на сексе все помешались.
>Володя. А что главное, Рюрик?
>Рюрик. Не секс.
Пауза. Володя с любопытством разглядывает Рюрика.
Ты помнишь Ручевского? Вел семинар по Чехову… Я тут вспоминал… Забыл имя-отчество! Никак не вспомнить…
>Володя. Антон Павлович.
>Рюрик. Ручевского!
>Володя. Ручевский Виталий Никитич.
>Рюрик. Точно. Виталий Никитич. Он мне приснился.
>Володя(проявление интереса). Когда?
>Рюрик. Да недавно. Будто мы с ним на рыбалке, сон такой… На озере. В лодке сидим… И он мне все говорит, говорит… о лилиях… какие лилии там красивые… на озере… А мне не до лилий. У меня червяк не насаживается… И вот я с одной стороны, понять не могу, что с пальцами происходит, толстые, как сосиски… несгибучие… и этот не слушается, червяк… я его уже совсем запытал… а с другой стороны, как же мне обратиться к нему за помощью… ну забыл, как зовут!..
>Володя. Виталий Никитич. Рассказывай.
>Рюрик. Вот я с червяком так и мучаюсь. А Виталий Никитич-то наш, которого как зовут я все вспомнить пытаюсь… надумал купаться…
Пауза.
Точнее, за лилиями поплыть. И отдает мне вещи на хранение. Галстук, часы, портсигар…
>Володя. Портсигар?
>Рюрик. В том-то и фокус, не портсигар… Как бы и портсигар, причем старинный, и не портсигар вовсе… Что-то такое совершенно особенное… Такое… в руках держу, никак не понять… И тут мне голос внутренний: «Скрижаль!» И плюх! Плюх – из рук в воду!.. Я и проснулся.
>Володя. Скрижаль, говоришь…
>Рюрик. Эге… Утопил… скрижаль… или что это было… не знаю… Как ты думаешь, к чему такое?
>Володя. К смерти.
>Рюрик. Перестань. Не надо пугать.
>Володя. Я не пугаю. Умер твой Ручевский… перед моим отъездом. Было бы тебе известно, Рюрик.
>Рюрик. Да ты что!.. Виталий Никитич – и умер?
>Володя. Виталий Никитич и умер.
>Рюрик. От чего умер?
>Володя. Съезди, спроси. Я некролог видел. В газете.
>Рюрик. Вот и говори после этого. Сны такие… А? Слушай, а почему у вас все умирают… в России?
>Володя. Ау вас не все?
>Рюрик. Все. Но… не знаю.
Пауза.
(Как бы оправдываясь.) Да ведь я и не знал его совсем. А он приснился… Как зовут вспоминал…
Пауза.
Володька, здесь так хорошо… так хорошо…
Рюрик достает из сумки овощной нож для праздничного украшения стола – этакую спицу с небольшим колечком, рассматривает – остра ли спица? Проверил пальцем. Остра. «Просверливает» кулак насквозь – хорошо ли сверлит? Пожалуй, хорошо. Убирает инструмент в полиэтиленовый пакетик, напоминающий презерватив. Володя наблюдает за Рюриком.