При Юстиниане I (527—565) расширение коллективной антропосферы империи идёт путём захвата новых территорий. Император видел себя наследником цезарей и ревнителем христианства. Войны, которые он вёл на западе с вандалами, остготами и вестготами мотивировались не только стремлением восстановить империю в её максимальных границах, но и борьбой с ересью арианства, широко распространённого на этих территориях. Выступая защитником христианства, Юстиниан I считал, что может и должен управлять и в делах церковных. Светское преобладание в делах церкви называется цезарепапизмом, поскольку один человек обладает высшей субъектностью в делах светских и духовных. Юстиниан I был олицетворением этого явления.

Он стремился восстановить единство западных (ортодоксы) и восточных (монофизиты) христиан, подорванное в правление Зенона и Анастасия, ставших на сторону монофизитов и порвавших связи с Римом. Раскол был уже достаточно глубоким, оба христианских течения имели многочисленную паству, обособленную географически, поэтому примирение вряд ли было возможно. Хотя при Юстиниане I авторитет римского престола был наивысшим, главное начинание императора в церковной политике – попытка примирить ортодоксальную церковь с течением монофизитов потерпела неудачу, добиться создания единой религиозной антропосферы в государстве ему не удалось. Преемники Юстиниана I встали на сторону ортодоксов, и постепенно течение монофизитов было существенно ослаблено.

Со стремлением императора создать в государстве единую религиозную антропосферу связано нетерпимое отношение к язычникам, которые подвергались гонениям, а последняя философская школа (афинская) была закрыта. Вместе с тем, религиозная политика императора принесла определённые успехи в продвижении христианства за пределами Восточной Римской империи.

Говоря о завоеваниях Юстиниана I, можно говорить, что присоединяемые земли раньше входили в Западную Римскую империю и после её падения должны были бы принадлежать Восточной Римской империи, но это – лишь формальный повод для того, кто считал себя наследником цезарей. Хотя Средиземное море почти стало внутренним для Византии, цена за эти приобретения была очень высока. Завоевания на западе компенсировались серьёзными, иногда даже унизительными уступками на востоке. Кроме того, для войны, как известно, нужны три вещи – деньги, деньги и ещё раз деньги, поэтому внутренние потребности империи удовлетворялись плохо, и недовольство регулярно принимало открытые формы. В восстаниях нередко участвовали и крупные землевладельцы, которые стремились обеспечить себе новые приобретения. После смерти Юстиниана все завоевания были быстро потеряны, а в государстве наступил длительный кризис. Ослаблению империи также способствовали внешние угрозы II рода – нашествия персов, арабов, славян.

Славяне в VII в. принесли с собой в империю общинное земледелие, а община стала одной из форм государственной организации. Славянская колонизация оказалась для Византии полезной: империя получила новых воинов и вышла из кризиса с новыми силами. Приток славян обеспечил империю на какое-то время отрицательным потоком энтропии.

С начала правления Константина Великого и до того момента, когда Лев III Исавр (717—741) стал императором, состоялось шесть Вселенских соборов, главной целью которых была борьба с внутренними проблемами. В период распространения христианства до правления Константина Великого сложилась ситуация, когда версия учения зависела от местного пастыря и представлений паствы о мироустройстве. Отсюда появилась необходимость в выработке единого канона и поэтапно эта задача решалась на Вселенских соборах.