Он привык к ароматам Восточного крыла – Благословенный любил легкие цветочные и фруктовые запахи, ненавязчивые и светлые.

Одна из девушек – соседка Йири – напротив, с ума сходила по запаху роз, и, несмотря на установленные порядки, всеми правдами и неправдами добыла у слуг флакончик розового масла; держала его в шкатулке возле кровати.

Йири порой удивлялся, как быстро такие же, как он приживаются на новом месте, и, оставаясь послушными, выбирают из отведенного им лишь приносящее радость. Он все еще чувствовал себя здесь чужим.

Свои обязанности исполнял, не думая, – они не были трудными; но постоянное напряжение, боязнь ошибиться не отпускали. Кому когда и куда идти – указывали носившие черное, с золотой вышивкой на одежде. Больше они не говорили ничего. Всё необходимое словно появлялось само собой, слуг встречали нечасто – с ними зачастую не могли обменяться и парой фраз.

Иногда Йири видел гостей Благословенного – но он и лиц их не запоминал. Образцовые Несущие тень смотрят только на хозяина – но помнят всех. Йири образцом не был.

Но он исполнял все, что положено.

Повелитель относился к ним, как к чему-то среднему между слугами, вещами и кошками.

Длинными были дни.

В это время жизнь шла разными тропами. Умер старый правитель сууру. Трон унаследовал его сын, избранный отцом среди других сыновей – таковы были традиции суру-лэ. Дополнительный набор в войско был объявлен в связи с этим – про характер молодого наследника лестного говорили мало. Из Дома Асано на Островке оставался Шену – и отпрыски младших ветвей. Ханари был отправлен следить, как продвигается обучение новобранцев из бедных семей.

Прервался один из родов Тайо, Высоких – сыновей не осталось, одни дочери. А они мало что значили. В остальном тихо пока было в стране и на Островке.

Столица

Человек сидел, склонившись над столиком, и что-то писал. Кисть летала над зеленоватым листом, над бумагой для личных заметок.

«Осенняя ночь темна, как звук большой тан, сладка, как запах умирающих цветов. Кто знает, сколько нечисти бродит во тьме? В такие ночи вся нечисть тянется поближе к жилью, привлеченная светом и жаром огня. И в доме не укрыться от тягучей и хрупкой красоты осени, ее аромата.

И брат мой там, на сырых дорогах, погоняет коня, и ветер смеется над ним.

Когда-то он бросал камешки и ракушки в живую оплетку нашей беседки, желая привлечь внимание – меня, старшего, занятого разбором очередной книги. Его волосы блестели, как пена. А ныне ему уже двадцать лет. Позади беспечное детство и разговоры о жизни и красоте с младшими из Дома Асано, Белых Лис.

Теперь меня тревожит стремление брата по-прежнему прислушиваться к их речам. Всем ведь известно, Асано – и впрямь хитрые лисы. Их род неотвратимо погружался в пучину немилости и забвения, однако они сумели подняться и прилагают много усилий, чтоб не упасть. И пытаются опрокинуть других. Однако Солнечный, несмотря на заметное благоволение к этому роду, усилить его не желает. Кажется, ему интересна эта игра, в которой только умнейший останется возле повелителя. Но мы не можем позволить, чтобы это оказались Асано.

У них немного серьезных сторонников, однако те, что есть, достойны внимания.

Двое старших в роду внешне надменны, в душе коварней ужа. Их сыновья тоже не упустят кусок – им бы торговцами быть. Разве что самый младший, еще не надевавший белую тэй-но он не живет в столице, да Тами – ему всего пятнадцать. Из него еще неясно, что вырастет. Когда-то он хвостиком бегал за моим братишкой. Теперь при встречах слишком вежлив и смотрит косо.

Брат мой отправился к морю. Сам он знает другое, но истинной целью его пути станет – заронить еще больше нелюбви к Дому Асано в сердце того, кто живет там, второго после нашего повелителя. Ибо, если род Лисов станет по-настоящему сильным, слабыми окажутся многие. И брат мой Кими, с его попытками слушать всех, станет одной из жертв».