Солнце, багровое и угрюмое, словно исполинский уголь, выхваченный из адского горнила, застыло в зените над искореженными руинами Города-Призрака. Его свет, тусклый и зловещий, не давал тепла, а лишь подчеркивал трагедию, которая разыгралась на этой земле. Когда-то это место было пульсирующим сердцем цивилизации, полным жизни, энергии и бесчисленных голосов, теперь же его улицы были пустынны, а дома зияли черными глазницами окон, напоминая о величии прошлого и тотальном крахе настоящего. Мертвые, искривленные каркасы зданий возвышались над бесконечной равниной пыли и песка, словно кости скелета гигантского чудовища, павшего в неравной битве с невидимым врагом. Ветер, пропитанный горечью утрат, пылью и отголосками былой жизни, с протяжным воем носился между разрушенными стенами, словно заблудшая душа, тщетно ищущая покоя. Он трепал обрывки некогда ярких, пестрых баннеров, превратившихся в серые, выцветшие лохмотья, сбитые в бесформенные комки, и гонял по пустым улицам перекати-поле, словно напоминая о бренности всего сущего, о быстротечности времени и неизбежности забвения.

Кассиан, мрачный и молчаливый, словно тень, неотделимая от этих руин, скользил по мрачным переулкам, его движения были ловкими и выверенными, как у дикого зверя, выживающего в суровых условиях. Он двигался с грацией хищника, чьи инстинкты отточены тысячами опасностей. Его потрепанная одежда, когда-то, возможно, являвшаяся частью военной формы, была покрыта толстым слоем пыли, въевшейся в ткань, словно нарост, навсегда сросшийся с ним, делая его неотличимым от серости пейзажа. Она была выцветшей, порезанной и заштопанной во многих местах, свидетельство множества боев и бессонных ночей. Лицо, изрезанное шрамами, каждый из которых хранил свою безмолвную историю битв, потерь и отчаяния, было огрубевшим от постоянных ветров и беспощадного солнца. Глаза, холодные, пронзительные, как осколки льда, сканировали каждый уголок, выискивая любую угрозу, не пропуская ни малейшего признака опасности. Он был словно живой детектор, постоянно настороженный, готовый к нападению в любую секунду. Он не доверял никому, кроме своего старого, потрепанного, повидавшего виды карабина, который всегда был у него под рукой, словно продолжение его самого, необходимая часть его тела, гарантия его выживания. Его жизнь была монотонным, изнуряющим циклом: поиск припасов, необходимых для пропитания, укрытие от мародеров, отморозков, которые рыскали по руинам в поисках легкой добычи, и бесконечная борьба со свирепыми мутантами, чье уродливое потомство кишело в руинах, порожденное радиацией и отбросами былой цивилизации. Каждый день был похож на предыдущий, и каждый раз он не был уверен, что доживет до следующего.

Сегодня, как и в любой другой день, он был на охоте, он искал возможность выжить еще один день. Ему необходимо было найти хоть какую-то провизию, чтобы продержаться до завтра. Его желудок мучительно сводило от голода, и он чувствовал, как слабеют его силы. Он медленно и осторожно пробирался через заброшенный супермаркет, где когда-то люди толпились в бесконечных очередях за свежими продуктами, а теперь лишь осколки витрин, усыпанные осколками стекла, и искореженные обломки полок, напоминавшие о былом изобилии, напоминали о той прошлой жизни, которая теперь казалась сном. Его шаги были тихими, почти бесшумными, и лишь легкий скрип его изношенных ботинок нарушал звенящую тишину, наполненную призраками прошлого. Он тщательно осматривал каждый закуток, каждый угол, выискивая хоть что-то съедобное, что уцелело после стольких лет разрухи. Его зрение было острым, слух – чутким, и обоняние улавливало даже самые слабые запахи.