Из темноты вынырнули несколько тварей, больше, чем в Тхаче, их тела были выше и шире, а когти сверкали, как обсидиан. Их багровые глаза горели, устремлённые на Амиру, и вой их был полон голода. Аслан вскрикнул, прижимаясь к ней, а Хамида подняла посох, и её губы зашептали заклинание.

Амира шагнула вперёд, её клинок сверкнул, но она знала, что стали будет недостаточно. Свет в её груди вспыхнул снова, золотой и яростный, и она выпустила его, как стрелу, в самую большую тварь. Та взревела, её тело начало таять, но другие набросились на неё, их когти рвали воздух.

Казбек ударил первым, его клинок вонзился в бок одной из тварей, и руны вспыхнули, сжигая мрак. Хамида взмахнула посохом, и ветер, который до этого спал, взвыл, отбрасывая тварей назад. Амира сжала клинок Хабиба и бросилась в бой, её свет и сталь слились в единое оружие. Ночь озарилась криками и сиянием, и горы стали свидетелями новой битвы.

Ночь ещё не отпустила горы, когда битва закончилась, но тьма отступила, словно напуганная светом, что вырвался из груди Амиры. Чёрный прах, что остался от тварей, кружился в воздухе, уносимый ветром, что снова завыл меж скал, как раненый зверь. Плато, где они сражались, было изранено: камни расколоты когтями, земля покрыта бороздами, а запах гари и чего-то едкого, нечеловеческого, висел в воздухе, смешиваясь с холодом утра. Амира стояла, тяжело дыша, клинок дрожал в руке, а свет в её груди угасал, оставляя лишь слабое тепло, что пульсировало в такт её сердцу.

Казбек опустился на одно колено, его клинок, покрытый рунами, что ещё слабо светились голубым, вонзился в землю. Его грудь вздымалась, плащ был разорван на плече, и кровь текла из неглубокой раны, оставленной когтем твари. Аслан прижимался к Амире, его палка лежала рядом, бесполезная против такого врага, а глаза, полные ужаса, смотрели на Казбека, как на героя из сказок. Хамида стояла неподвижно, её посох упирался в землю, а лицо было суровым, но в глазах мелькала тень усталости, что она не могла скрыть.

– Они ушли, – сказал Казбек, его голос был хриплым, как треск льда под ногами. Он поднялся, выдернул клинок из земли и вытер лезвие о край плаща. – Но ненадолго. Эти твари не сдаются.

Амира кивнула, её взгляд упал на чёрный прах, что оседал на камнях.

– Они были сильнее, чем в Тхаче, – сказала она тихо. – И их было больше.

– Они чуют тебя, – сказала Хамида, её голос был резким, как удар кнута. – Чем дальше ты идёшь, тем громче твой свет зовёт их. Саусрык знает, что ты идёшь к Древу, и он не позволит тебе добраться до него без боя.

Амира сжала кулаки, её ногти впились в ладони.

– Тогда почему он не пришёл сам? Почему посылает этих… тварей?

Казбек усмехнулся, но в его смехе не было веселья.

– Если бы он мог, ты бы уже была мертва, девочка. Что-то держит его – пока. Но эти его псы – лишь предвестники. Худшее впереди.

Аслан всхлипнул, его пальцы вцепились в рукав Амиры.

– Я не хочу, чтобы они вернулись, – прошептал он. – Они убили отца. Что, если они убьют нас всех?

Амира опустилась на колени рядом с ним, её рука легла на его плечо.

– Я не дам им этого сделать, – сказала она, её голос был твёрд, несмотря на дрожь в груди. – Мы найдём Древо, Аслан. И остановим их.

Он кивнул, но глаза его были полны сомнений. Казбек посмотрел на них, его лицо было непроницаемым, но в глубине его взгляда мелькнула тень чего-то – жалости, может быть, или памяти. Он отвернулся, его клинок лёг в ножны с тихим звоном.

– Надо идти, – сказал он. – Рассвет близко, но горы не простят нам медлительности. Шхафит ещё далеко, а тропы здесь коварны.