Толпа шумела словно улей диких пчёл. Кто-то уже яростно спорил с соседом, обвиняя в случившейся накануне неурядице.

– Княже, дозволь молвить! – выкрикнул мужик с окладистой бородой.

– Говори, – кивком дозволил князь.

– А дворовых и домовых тоже изволишь гнать? Как же мы без них? Кто поможет в доме тепло да порядок держать, кто за скотиной уход возьмёт? – недоуменно спросил он, и многие вокруг поддержали его выкриками.

– А ты сам, да жена твоя, вы калеки? – вперил в него взгляд Богуслав. – Все за вас делает домашняя нечисть?

Возмущенное бурчание мужчины сплелось с другими жалобами, но вперед никто выступить не рискнул. Было заметно, что далеко не всем понравилось это решение князя, однако открыто протестовать против него желающих не нашлось. Недовольные выказывали свой нрав, но и только, смиряясь с новым указанием.

– Я же говорил, поворчат и примут, – тихо сказал Яровид, подойдя чуть ближе.

Богуслав едва заметно кивнул в ответ своему ближайшему товарищу, после чего поднял руку, заставляя всех собравшихся умолкнуть.

– Это решение я принимаю для нашей защиты, – продолжил он чуть более мягко. – Я знаю, что это меняет привычный уклад, и каждому из нас нужно время, чтобы принять это. Люди беззащитны перед выходками нечисти, которой чужды законы, разве это правильно? Разве мало людей пропадает в лесах, когда леший в злобе заводит их непролазную чащу? Мало тонет, утянутых на дно русалками под хохот водяного? А уж дивьи духи, вилы, те едва ли не хуже всех. Им дана огромная сила, подчиняющаяся их желанию – неугодных они могут убить всего одним взглядом. Они умеют насылать болезни, неурожай. Лишь вызови неудовольствие этих духов, и последствия будут чудовищны.

Он замолчал, позволяя памяти людей поработать. Вспомнить страхи, терзающие их, лишения и невзгоды, пережитые и едва совершившиеся.

– Разве в таком мире вы хотите и дальше жить? Или же вы пойдете за мной?

– Мы с тобой, княже! Правильно говоришь! – тут же одобрительно воскликнул Неждан, торговец, потерявший прошлой весной сына. Мальчишка утонул в бурном течении реки, но сам отец был уверен, что это проделки русалок, невзлюбивших его лодки, нарушающие покой речных вод.

Богуслав кивнул купцу, слыша, как его слова находят отклик среди других горожан, разбегаясь между ними подобно волнам. Он сохранял величественную позу, а лёгкий ветер развевал полы плаща, обрисовывая мужественную фигуру. Расположившиеся вблизи помоста жрецы торопливо кивали, перебрасываясь словами. Вперед выступил рослый детина, чью могучую фигуру одеяние плотно обтягивало. Он значительно отличался от прочих представителей своего братства, да к тому же едва принял свое место от почившего старика Ратмира, служившего княжеству множество лет.

– Мы с тобой, князь, – молвил жрец Белбога, чьего имени князь так и не запомнил. – Но…Княгиню следует вернуть и разобраться, кто же действительно виновен. И судить виновного, пред людьми и богами.

– Княгиня все равно, что мертва, – оборвал его князь. – А нам пора сделать так, чтобы закончились беды, творимые этими нелюдями. Я сказал вам свое решение, таков наш новый закон. Поблажек не будет никому.

Гневно сверкнули серые глаза, взвился алый плащ, и князь Богуслав стремительно зашагал прочь. Бояре, приободрившись, засеменили следом. Яровид тяжело осмотрел спорящую толпу и жестом подозвал к себе десятника.

– Следите, чтобы не разошлись до драк, – тихо указал он. – Кто зачинит бунтовать – под руки забирайте, да хоть в погреб, хоть в темницу садите, пока не остынут. Ясно?

Дождавшись ответа, он отпустил воина. Выждав, пока тот удалится на десяток шагов, воевода стремительным жестом нырнул рукой под помост, с торца заколоченный досками крест-накрест. Раздался вопль, и на свет показалось зажатое в крепких пальцах покрасневшее ухо, а следом и его обладатель. Растрепавшиеся волосы блеснули рыжеватыми всполохами, а мужчина обреченно вздохнул, вылавливая мальца. Тот попытался вырваться, но быстро понял безуспешность и, перебирая ногами, засопел.