– Ха! Тоже мне храбрец! Да будь этот сопляк один на один с любой тварью без клетки и цепей – тут же обделался. Хорошо тебе на готовеньком, а? Всю грязную работу я делаю, а ты уже оберегаешь этих плюшевых зверюшек в клетках. Героя из себя строит, а сам в жизни ни одну тварь не поймал! Сюсюкается ещё с ними! Моя воля, так я и тебе, и всему твоему зверинцу шею свернул голыми руками! Не заслуживаете землю топтать, мерзкие отродья!

– Что тебе нужно, Голок? – мрачно отозвался хранитель бестиария.

– От такого ничтожества, как ты, ничего. Гриммер просил собрать эти пьяные мешки с дерьмом и вернуть обратно в лагерь. Завтра полно работы, если вы ещё не забыли, что это такое.

– Мы скоро придём, – лаконично ответил Джеймс.

– Да хоть вообще под землю провались! – ударив кулаком по столу, Голок пошёл тормошить других работников цирка. Тех, кто не приходил в себя от его крепких оплеух, он поднимал, как тряпичные куклы, и бросал на осмотрительно взятую из лагеря тележку. Перед тем как уйти, он рявкнул: – Я ещё вернусь за второй партией, и лучше, чтобы тех, кто могут своими ногами вернуться, я бы здесь не застал. А то переломаю их к дьявольской матери!

 Джеймс тяжело вздохнул и отвернулся. Вечер был испорчен. Дождавшись пока Голок отойдёт на достаточное расстояние, парни расплатились и двинулись обратно в лагерь.

– За что он тебя так ненавидит? – спросил Томас. От сцен жестокости он резко протрезвел.

 Я отобрал у него работу. Раньше Голок занимался бестиарием, ловил зверей и о них заботился, если это можно так назвать. Охотник он, конечно, безупречный, но слишком уж жестокий. Животные не выживали из-за частых побоев и плохого ухода. Думаю, Голок искренне ненавидит всех этих тварей, и вид их вызывает у него жгучее желание причинить им боль по поводу и без. В конце концов, Гриммеру всё это надоело. Приходилось слишком много сил тратить на охоту, а это не так просто, как ты знаешь. Выступления откладывались, становились реже, приходилось неделями ждать возвращения охотника. Мы теряли время и деньги. А добытые звери не проживали больше месяца. Поэтому хранителем бестиария решили выбрать другого человека. На тот момент я дольше всех работал в цирке, и меня держали на хорошем счету. Наверное, это послужило причиной, что должность досталась мне. Я хорошо следил за животными. Все клетки потихоньку наполнились, и необходимость в регулярной охоте отпала. Голок взбесился, что его лишили удовольствия охотиться и мучить тварей. Да ко всему прочему его место занял тщедушный мальчишка шестнадцати лет.

– Но с тех пор ты позврослел и возмужал, – заметил Томас.

– Да, я стал старше, но причин, чтобы меня уважал Голок, не прибавилось. Все мои подопечные по-прежнему живут долго и редко дают повод для новой охоты. А Голок похож на хищника, который томится без новой жертвы. На самом деле он редкий человек… Я много спрашивал разных людей по всему материку, и никто никогда не бывал в диких лесах. Понимаешь? Даже если кто-то осмеливался туда пойти, то обратно уже не возвращался. В редчайших случаях приползали обратно калеки с повреждённым разумом, которые уже ничего не могли уже рассказать. В диких лесах хранятся воистину чудовищные существа, и то, что Голок много раз возвращался оттуда живым и с добычей, воистину поразительно. Иногда мне кажется, что он и сам самая страшная хищная тварь из всех, что мы когда-либо видели.

 Томас лишь покачал головой. Остаток пути они прошли молча, погружённые каждый в свои мысли.

 Перед тем как отправиться спать, Джеймс зашёл в шатёр подбросить пару поленьев в печку. Он остановился у клетки Гилберта. Си́рин тревожно спал, свернувшись калачиком под рваным полушубком. Его крылья слегка вздрагивали во сне. Он был единственным, кто замерзал даже в отапливаемом шатре. «Теплолюбивая птица», – подумал Джеймс и улыбнулся. Ему нестерпимо захотелось потрепать си́рина по голове, ощутить в ладони мягкие перья, но парень всё же сдержался.