– Дядюшка Ша, – сказала Фан Ло, – я слышала, вы хорошо поете.

Отец Ша Лу продолжал, глядя вдаль:

– Если вода далеко, жажду она не утолит. Повесил на пояс жабу – и выдаешь себя за охотника?

– Что это он говорит? – спросила Фан Ло у Ша Лу.

– Учитель Фан, мой отец с утра до вечера говорит вот такое. Вы его не спрашивайте ни о чем. Заходите в дом, отдохните немного.

Он провел Фан Ло в боковую комнатку. У стены стояла старомодная кровать с подножкой и москитной сеткой – она сама могла сойти за небольшую комнату. Фан Ло с любопытством ее оглядела. Ша Лу вытащил из ящика простыню, наволочку и пододеяльник в мелкий ярко-красный цветочек. Белье источало запах камфоры. Фан Ло заметила, что постельные принадлежности новые.

– Да, – сказал Ша Лу, – это нам в деревне подарили, когда мы переезжали.

За окном уже сгустились сумерки. Ша Лу потянул вниз шнурок лампы, и комнату наполнил теплый свет.

Фан Ло, склонив голову, следила за тем, как он неуклюже и старательно стелет постель. Она не стала ему помогать, но ей стало интересно – как же он справляется с повседневным бытом? Ша Лу почувствовал себя неловко, поймав на себе ее пристальный взгляд, и робко спросил:

– Учитель Фан, вы… куда вы смотрите?

– На вас, – ответила Фан Ло.

Ша Лу покраснел, на кончике носа у него повисла капля пота, и Фан Ло рассмеялась.

Ужинали они довольно поздно. Ша Лу нарезал солонину, собрал овощи в садике за домом. Ужин очень понравился Фан Ло. Она вдруг вспомнила, что Ша Лу рассказывал о своей дочери и племяннике, и спросила, где же дети. Ша Лу ответил, что его брат должен работать в эти дни, поэтому детей оставил у сестры на другом берегу реки.

Отец Ша Лу сидел во главе стола, пил кукурузное вино и вдруг произнес:

– Тащит корова три даня[21] пшеницы – сколько из них для меня?

– Вы красноречивы, дядюшка Ша, – сказала Фан Ло.

– Братом зовешь, да за оружие хватаешься, – с серьезным видом продолжал отец Ша Лу и сделал еще глоток вина. Фан Ло отвернулась и шепотом спросила у Ша Лу:

– Ваш отец давно такой?

– Всего несколько лет, – ответил Ша Лу и добавил чуть погодя: – в тот год у него отобрали песенные палочки – вот он таким и стал.

У Фан Ло невольно сжалось сердце – она вспомнила о палочке, которую Ша Лу потерял в Пекине. После ужина он сложил столовые приборы в бамбуковую корзину, отнес их на кухню и помыл. Фан Ло видела, что лампочка там очень тусклая, но Ша Лу со всем быстро управлялся. Казалось, ему удается всё что угодно. Закончив мыть посуду, он отправился кормить свиней и коров. Фан Ло вышла следом за ним во двор, сначала ходила туда-сюда, а потом захотела пойти прогуляться, но Ша Лу поспешно ее окликнул: в поселке все держат собак – ночью они могут укусить незнакомца.

Фан Ло, не найдя для себя никакого занятия, вернулась в дом. В углу гостиной она увидела телевизор, подошла к нему, включила. В комнату неожиданно ворвался пугающий громкий звук, похожий на взрыв. Потом всё стихло. Придя в себя, она поняла, что это телевизионные помехи: изображение на экране отсутствовало, он был весь в белых точках. От этого у Фан Ло вскоре зарябило в глазах, зазвенело в ушах, и она поспешно выключила телевизор.

Рядом сидел отец Ша Лу.

– Соль на рану сыпется, – сказал он.

– Послушайте, у вашего отца возникла очень дельная мысль! – обратилась Фан Ло к Ша Лу, который ненадолго вернулся со двора.

– Нет в мире искренних людей, – старик поставил перед дверью маленький табурет и уселся на него, обхватив колени, склонив голову и глядя в пространство за дверью. На лице у него застыло пренебрежение. На улице было темно, листья шуршали на ветру, над речкой взошел месяц. Покой лежал над деревенькой, укрывшейся в горах.