А он – сидел, глядя в огонь.

И внутри него что-то звенело. Не тревога. Не страх.

Воспоминание.

Тихое. Но неумолимое, как песчинка в сердце, превращающаяся в гору.

В глазах плясал свет пламени – и внезапно костёр стал порталом.

Он провалился в него.

Сон.

(Но разве не сон ли и сама жизнь, которую мы называем «настоящей»?)

Он стоит на высокой башне, под ним – поле мёртвых.

Тела. Пепел. Обломки знамен.

И Аэлина там – вся в белом, но это белое покрыто пятнами крови, словно сама ткань судьбы пыталась удержать её.

– Ты мог прийти, – говорит она. – Но ты выбрал медлить.

– Я не знал…

– Нет. Ты знал. Просто надеялся, что я сама выберусь.

Она делает шаг назад.

И небо трескается.

Элиан тянется к ней.

– Подожди! Я… Я не хотел, чтобы всё закончилось так!

Но она уже тает, как мираж.

Как всё, что приходит к нам из слишком далёкого прошлого.

И оттуда, из пустоты, доносится её голос:

"Если хочешь вернуть меня – ты должен вспомнить не только любовь.

Вспомни – как ты меня потерял."

Он проснулся в холодном поту.

Аэлина всё ещё спала. Но слёзы блестели на её щеках. Как будто её душа тоже видела этот сон.

И возможно… для неё он никогда и не был сном.

Утро принесло знаки.

Когда они шли сквозь древние холмы – место, что по картам считалось мёртвым, бесплодным – вдруг ожило.

Ветер пел.

Камни дышали.

И где-то между трещин коры – голоса. Шепчущие, будто лес сам вспоминал его.

– Что это за место? – спросил Элиан, останавливаясь.

– Это то, что ты разрушил, – тихо ответила Аэлина.

– Я?

– Ты был там, когда принял решение.

– Я не помню…

И тогда земля под его ногами сменилась.

Прямо в этом моменте – он увидел:

Вспышка прошлого.

Он стоит в зале Совета. К нему обращены взгляды правителей. Магов. Учёных.

В руках у него – карта. А на карте – имя её народа.

– Мы должны использовать источник, – говорит он. – Если мы не сделаем это сейчас – цикл разрушения повторится.

– Но эта энергия жива, – возражает кто-то. – Там живут они…

– Это необходимо, – говорит Элиан. – Мы не можем рисковать будущим ради нескольких жизней.

Он ударяет печатью. Решение принято.

И на том месте, где стоял её дом – осталась только пустота.

Он отпрянул от видения, как от удара. Сердце колотилось.

– Я… Я уничтожил твоих?..

Аэлина смотрела не в его лицо. В землю.

– Ты уничтожил меня.

Тишина.

Тяжёлая. Очищающая.

Ветер несёт пыль, как прах воспоминаний.

Элиан не знает, что сказать.

Он не может вернуть прошлое.

Но может идти вглубь. До конца. До последней правды.

– Тогда я должен увидеть всё.

– Готов ли ты к тому, что вспомнишь не только добро?

– Я хочу знать, кем я был. Чтобы решить, кем стать.

Они нашли его на склоне, где облака касаются земли.

Где всё словно вырезано из другого мира —

тишина здесь не просто отсутствие звуков,

а присутствие чего-то большего.

Домик был маленьким —

не более пары шагов в длину,

крыша покрыта живым мхом,

как будто сама природа не желала отпускать его.

Дерево потемнело от веков, но не гнило – оно дышало,

как древнее существо, уснувшее на склоне вечности.

Окна – круглые, похожие на глаза, в которых отражалась не эта реальность,

а та, что прячется под её кожей.

Дверь – тяжёлая, с чёрными петлями,

и в её древесине были вырезаны символы:

один – похожий на песочные часы,

другой – как застывшее пламя,

третий – словно глаз, который смотрит внутрь, а не наружу.

Аэлина остановилась перед входом.

– Мы почти у цели, – сказала она. – Здесь хранится то, что ты однажды сам решил забыть.

– Этот дом…

– Ты его построил. В одном из первых циклов. Когда пытался спрятать своё «я» от самого себя.

Элиан провёл рукой по дереву.

Оно отозвалось – как сердце, которое узнало своего создателя.