Он снова взмахнул плащом, и спустя мгновение мышка вылетела в окно. Хелен проводила её взглядом, потом сплюнула на пол и от души выругалась.

Несмотря на сложный день, Хелен ещё долго не спалось, мешали сцены из поганой книжонки. Закроет глаза – и то огромная мурашка примерещится, а то и лобзания герцога и простолюдинки. Чтоб этого вампира дурнохвосты преследовали!

Тьфу!

Хелен ворочалась с боку на бок, с неудовольствием ощущая комки соломы в матрасе – Храбропузик не был зажиточным, что уж говорить, – и проклинала всеобщую грамотность. Предыдущий король, отец Эдуарда, чтоб ему икать на том свете не переставая, на старости лет облагодетельствовал подданных реформой, объявил, дескать, всем следует знать грамоту.

Как хорошо было раньше: читать и писать умели одни монахи, а теперь что? Каждая дурында может накалякать романчик, от которого потом порядочные люди уснуть не могут, а некоторые непорядочные создания ещё и вслух почитывают.

Да ещё Теобальд про засаду подслушал, и теперь Хелен была уверена, что завтра в пути за каждым кустом будет видеть грязных вонючих разбойников, да и во сне наверняка.

Два раза тьфу!

Задремать ненадолго всё же удалось, но проснулась Хелен со вторыми петухами – за узким окошком царила тьма. Жажда, холод в покоях и комья в матрасе заставили её подняться и погнали на кухню. Здешнюю стряпуху, Анетту, Хелен как-то выручила, и та наверняка будет рада пообщаться.

– Когда зеваешь, широко рот не разевай, не то таракан запрыгнет, – гаркнула Хелен за спиной Анетты, и сонная кухарка едва не выронила железный прут, которым поправляла брёвнышки в очаге.

– Хелен, так тебя разэдак! – Анетта погрозила ведьме закопчённой сковородой и сразу смягчилась: – Слыхала, что со свитой принцессы пожаловала жуткая карга, но не думала, что это ты. Рада тебя видеть.

– А поди ж ты, я. Как твой супружник поживает? – спросила Хелен, набивая трубку и совсем не обижаясь на слова стряпухи.

Уютный огонь уже занялся, разгоняя зябкую сырость, от которой хотелось ёжиться и плотнее заворачиваться в шаль. Скорее бы лето, эти невыносимые холода с каждым годом всё длиннее и длиннее, а кости моложе не становятся. В Приграничье, говорят, климат мягче – горячие источники подогревали озёра и воздух, а герцог, она слыхала, нанял мастеров да пустил тёплую воду в замок по хитрым трубам, так что и печи топить не нужно…

– Да как, кукарекает, но совсем редко, – Анетта шустро доставала продукты из деревянных коробов и швыряла на стол.

Однажды она пришла к ведьме за средством от пьянства – муж не просыхал и все деньги просаживал в кабаке. Вначале Хелен сварила обычное, которое помогало в большинстве случаев и было дешевле. Но пьяница оказался из того меньшинства, кому зелье, что блоха на собаке – кусает, но жить не мешает. Анетта ревела, что дитя в грязных пелёнках, и Хелен предложила эксперимент: новый рецепт с дополнительным заклятием. Выпил – кукарекай.

Поначалу пьяница веселился.

– Домашний курочий концерт каждый день! – вспомнились Хелен слова кухарки.

Однако очень скоро от «петушка» отвернулись приятели, соседи и родственники стали смеяться. Пить стало решительно не с кем, да и мало-помалу подняла голову похороненная на дне личности гордость. Пьяница с трудом, но стал трезвенником.

– Значит, хорошо живёшь теперь?

Ведьма выпустила колечко дыма и совсем было разомлела от тепла, но из головы не шёл клятый вампир и его россказни про Гобуса Храбропузика. Авось Анетта что подскажет или сболтнёт ненароком.

– Да как… Живём хорошо, да в округе неспокойно, – как по заказу запела стряпуха.