«Прибылова Елена Николаевна, незамужняя, есть дочь, профессия – нотариус, пол, как очевидно под душем, женский, – женщина разглядывала себя в зеркале и морщилась. Втянула в себя живот и немного приободрилась. – Тело еще ничего, а лицо… ну, лицо мы нарисуем. Кое-что в наших силах. Вообще-то, мужики стали дорогие. Женщинам даже простые мужики обходятся дороже, чем мужикам – элитные шлюхи. А этот новый Аркаша совсем оборзел, – Елена Николаевна вдруг почувствовала, что у нее совсем сбились жизненные ориентиры: за что платят, за что нет. Потом вздохнула. – Да ладно, все равно я свою жизнь по-другому не организую. Пока деньги есть, проблема с мужиками решаема».

Она взяла папку с деловыми бумагами, вложила в нее несколько листочков, переданных «оборзевшим Аркашей», села в новенькую французскую легковушку с АКПП (она меняла машины, как только что-то поцарапается или засбоит) и поехала к своей школьной подруге, работавшей в клинике профессора Гринько.

Приемная клиники была обставлена роскошно. На стенах висели иконы, которые смотрелись нелепо среди импортной мебели. В приемной было еще несколько женщин. Они листали толстые многокрасочные журналы или глядели в окна. Елена Николаевна была знакома со всеми ими. Она любила обсуждать с ними подробности туалета и некоторые пикантные вопросы. Но сегодня она не была расположена поболтать. Она встряхнулась и достала из папки листочки, отданные ей на рассмотрение «оборзевшим Аркашей». На титуле прочла: «Национальная психология». Елена Николаевна раскрыла наугад.

«Идет по селу щирий украинец в соломенной шляпе и вышитой сорочке, за руку ведет малюсенького негритенка. Сосед спрашивает: «Остапу Игнатьичу, кого це ты ведешь?» – «Внука». – «Так вин же черный!» – «То и гарно, що черный, сразу видно, що не москаль»…

Елена Николаевна хихикнула про себя, сложила листочки и закрыла глаза. Читать дальше было б веселее вслух. Но здесь это показалось неуместным.

Наконец-то пришла Маргарита Васильевна, всегда всюду запаздывающая. Она промчалась через приемную на скорости, неожиданной в такой интеллигентной женщине. За опоздание Гринько уволил бы любую, только не Марго. Его клиника была модной и дорогой. Именно здесь новые русские и их женщины, путем сложных манипуляций с их холеными телами, получали успокоение от непонятных недугов, которые на самом деле были только… Маргарита Васильевна обычно советовала пациенткам:

– Все с вашим сердцем хорошо. Не стоит так часто делать УЗИ. Вам просто влюбиться надо.

– Как же, влюбиться… Меня одну без охраны ни на шаг.

– Да я же говорю влюбиться, а не в койку прыгать!

– ??? – искренняя непонятливость пациенток доводила до смеха. Будто никогда не жили без охраны. Будто в школе романов не читали.

Профессор Гринько был настоящий сибирский самородок. По поводу медицины он нес такую ересь, что у Маргариты Васильевны вяли уши. Но Гринько вовремя понял, что нужно неожиданно быстро разбогатевшим людям. Случившееся с ними чудо заставляло их верить в невероятные возможности нетрадиционной медицины. Поэтому новые русские доверяли профессору Гринько больше, чем традиционным академикам. В свою очередь успех и популярность Гринько заставляли и академиков слушать его с открытым ртом. Гринько был профессором, сертифицированным какими-то иностранными учреждениями, неизвестными в России.

Его любимой шуткой для пациентов-мужчин была:

– Вам придется удалить правое легкое.

– Но, профессор, с легкими у меня всегда было все в порядке. Тут в правом боку что-то ниже беспокоит.

– Вот именно: печень не вмещается. Пить меньше надо.