Обиды не было, была пустота и неопределенность, чего Леша не любил больше всего, он и в армию-то пошел только потому, что там все ясно и понятно, на все есть статья Устава или приказ вышестоящего начальника, которые надо только добросовестно исполнять, а Кастет был человеком добросовестным и исполнительным. К тому же возникли неожиданные проблемы с Алесей.

База сборной была под Москвой, в Крылатском, и Алеся охотно поехала с ним, справедливо считая Москву ничуть не хуже Ленинграда. Жили они в комфортном офицерском общежитии, Леха все время проводил на тренировках и соревнованиях, в лучшем случае приходя домой ночевать.

Предоставленная себе Алеся мгновенно оказалась окружена молодыми пловцами и гимнастами, отличающимися, по слухам, необыкновенными мужскими способностями, что Алеся и принялась выяснять с присущим ей в этих вопросах рвением, оглашая окрестности стонами и визгом.

Судя по этим звукам, беспощадные эксперименты над собой и юными атлетами производились целыми днями. Естественно, у несчастной девушки не оставалось ни сил, ни желания обустраивать скромный офицерский быт, всем этим в редкие свободные дни занимался Леха, не переставая удивляться тому, как Алеся, которая проводила, по ее словам, целые дни в Москве, повышая свой культурный уровень посещением Третьяковки, Мавзолея и Большого театра, ухитрялась учинить такой бардак в небольшой и, в общем-то, уютной квартире.

Еще большее изумление вызывали использованные презервативы, которые Кастет время от времени находил в самых неожиданных местах, хотя он ими со времен курсантства не пользовался, считая это недостойным для женатого мужчины.

Алеся объясняла, что презервативы остались от прежних хозяев квартиры, которых и выселили-то за беспутный образ жизни, при этих словах она морщилась и всем своим видом показывала, как она осуждает подобное поведение, и покрепче прижималась к мужу – мы-то ведь, Лешенька, не такие!

После чего они опрокидывались на ближайший предмет мебели или просто на пол и принимались самозабвенно изучать Камасутру, в коей науке, надо сказать, Алеся намного превзошла супруга, принимая подчас позиции, неведомые составителям древнего трактата. Вообще, супружество пошло Алесе на пользу – груди налились, бедра еще больше раздались вширь, а талия оказалась неожиданно тонкой и гибкой. К тому же она приобрела две привычки, поначалу смущавшие Кастета, – сбривать волосы по всему телу и дома ограниваться минимумом домашней одежды, то есть одними шлепанцами.

– А вдруг зайдет кто? – говорил ей Леша.

– Ты что, стесняешься меня, что ли? – отвечала она.

– Нет, но...

– Так я ж, дурачок, специально. Вдруг тебе захочется, а я вот она – готова...

На этом обсуждения прекращались, настолько рьяно Олеся демонстрировала готовность к немедленному ублажению любимого супруга.

Все это кончилось в одночасье, когда Леху отчислили из сборной.

Новое назначение еще не пришло, и Кастет был предоставлен самому себе. Он наконец-то навел порядок в квартире, выгреб из разных углов еще кучу презервативов, некоторые из них, судя по виду, были совсем свежими, съездил пару раз в Москву, один, без Алеси, которой надоели все эти театры-музеи. Ходил время от времени на тренировку, ходил по привычке, хотя никто от него этого не требовал, да и спрашивать было некому – его тренер занимался уже с перспективным новичком и только приветственно махал рукой Кастету, когда виделись в зале или на территории спортбазы.

Как-то, придя в очередной раз в зал, Леха увидел, что все ринги заняты и, судя по всему, надолго. Стучать по груше не было желания, хотелось поработать спарринг, но сегодня, похоже, не получалось, и он, расстроенный, вернулся домой. Там он неожиданно застал гостя – совершенно незнакомого ему парня, стоявшего в одних трусах посреди семейной спальни. Алеся же была, как обычно, голышом, даже без тапочек.