Скрипнула дверь, и Агата подняла голову, оторвавшись от мытья посуды. Вошли пятеро, все нетрезвые. Одного она даже узнала: это был Милевир Брокс, бондарь из Нариктира. Девушка нахмурилась: этот тип никогда ей не нравился – уже больно много трепался попусту. Его товарищей хозяйка придорожной корчмы раньше не встречала, но говор выдавал в них анкиллирцев. У одного на засаленном воротнике шахтёрской куртки блеснул бронзовый венок – маленькое неприметное украшение, которое выдавало в нём члена Армии Угнетённых. Пьяные анкиллирцы, революционеры… Только этого не хватало! Кивнув своему помощнику, Агата перевела взгляд на столик в дальнем углу зала. Там, в полумраке, погружённый в глубокие раздумья, сидел ещё один анкиллирец, и это была проблема.

– Вина, госпожа Темар! Вина мне и моим друзьям! Долой тоску, долой унылые лица! – засмеялся Милевир. Подскочив к вздрогнувшему от неожиданности гному, который с особой осторожностью потягивал эль, бондарь хлопнул его по плечу и уселся напротив. – Брорри, дружище! Что за мочёное яблоко у тебя сегодня вместо рожи?

Взгляд гнома, пролившего добрую треть кружки на штаны, был красноречивее любых слов. Милевир примирительно развёл руками и вновь вскочил на ноги.

– Сегодня есть повод для веселья! Сегодня я напьюсь и буду распевать песни до самого рассвета! А вы, – тут нариктирец вскочил на стул и обвёл собравшихся пристальным взглядом, – вы будете праздновать с нами!

Четверо пришедших с ним, ещё с порога всем своим видом заявлявшие о том, что станут проблемой, засмеялись и принялись наперебой выкрикивать «Долой Угнетателей!» и «Да здравствует Революция!». Здесь, в землях, неподвластных Анкиллиру[2], подобные высказывания не возымели эффекта, на который рассчитывали буйные гости. Но и риск встретить рассвет с пеньковой верёвкой на шее был существенно меньше.

Корчма «Ветренный Перекрёсток», как и следовало заведениям подобного рода, где берут начало многие загадочные и опасные истории, к числу которых относится и наша, была излюбленным местом для разного сброда. Нет, конечно, заходили сюда и вполне уважаемые гости, спешившие по делам в тот же Нариктир. Специально для них Агата устроила несколько комнат в западном крыле невысокого, наполовину вросшего в холм строения. Но бывали и те, кто захаживал сюда после трудного дня, чтобы промочить горло и послушать, что творится на тракте. К числу последних относились и пьянчуги, кое-как насобиравшие грошей на бутылку сухого мерионского или самогона, который гнал брат Агаты Себастьян, помогавший ей по хозяйству. За годы упорного и кропотливого труда он достиг заметных успехов в этом нелёгком начинании и обзавёлся собственной клиентурой, к которой относился и бондарь Брокс, и многие другие менее приятные личности.

Но сегодня у Милевира Брокса было настроение кутить ночь напролёт, а не упиться вусмерть и уснуть под столом, а у его дружков, судя по их отъевшимся ряхам, водились деньжата. Сегодня они отмечали первую значительную победу Армии Угнетённых за десять месяцев постоянных стычек с войсками Сената. Само сражение у бродов Искрящей произошло три дня назад, но лишь нынешним утром местные узнали о ситуации на востоке. Здесь мало кто имел выраженную позицию относительно гражданской войны в Анкиллире, но тем меньше гости корчмы были расположены слушать, как революционеры пьяными хриплыми голосами затянули «За Отчизну, за Свободу!», а после – совсем уж непристойную «Эх сестричка, скоротаем вечерок». Это был перебор. Выругавшись вполголоса, Агата напустила на себя строгий вид и решительно подошла к празднующим: