– Господин лейтенант, вы б лежали! – под неодобрительное ворчание гвардейца я встал с кровати.

– Одежду принеси! – прикрикнул не столько на гвардейца, а на себя. Слишком оказался слаб. Голова кружилась, а когда доковылял до поставленного на полке небольшого зеркальца, так совсем потерял дар речи. Из небольшого кругляшка на меня смотрел чужой человек. Осунувшееся лицо, впалые щёки, заросший, с многонедельной щетиной… только и узнал себя по глазам. Они сохранили узнаваемость, но приобрели пронзительный, холодный взгляд. Тут же добавил:

– И воды, чтоб умыться и побриться!

На большее меня в этот раз не хватило. Упал на скамью возле стола и дрожащими от напряжения руками орудовал ложкой. Мясная похлёбка оказалась наваристая, с большими разварившимися кусками мяса, как понял – зайчатина. Съев половину, отодвинул в сторону. Не стоит нагружать желудок, пусть привыкнет к пище. А то, сколько на диете из воды и бульоне сидел.

– Черсин, пригласи лейб-капрала.

– Вы б доели. Не волнуйтесь, на всех еды хватает. Не голодаем. Даже запас вяленого мяса сделали, так на всякий случай. Ведь, понимаю, скоро в поход собираться будем. Вот окрепните, так и пойдём проклятых сенарцев бить!

– Об этом и хочу поговорить с ним. Где он?

– Секреты пошёл проверять. Скоро вернётся.

– Хорошо, где карта? Я пока посмотри, подумаю.

– Вот она. Её лейб-капрал пару раз брал, чтоб значит понять, где находимся, но и всем миром не смогли.

«Понятно, местных, из этих краёв – никого. Далеко ж забрались. Хотя, может это и к лучшему. В таком глубоком тылу нас точно искать не будут».

Я разложил поданную карту на столе и углубился в изучение. Выходило, что нам надо возвращаться на юго-восток. Но какой дорогой, через какие населённые пункты, и вообще, я не понимал, как мы так далеко забрались.

Вошёл Прокс:

– Звали, господин лейтенант?

– Звал, присаживайся. Подумаем вместе, что дальше делать. Сколько продуктов осталось, боеприпасов? Как обмундирование, исправно?

К вопросам капрал оказался готов и отвечал чётко, обстоятельно, делая акцент, что с обувью проблемы. Я сначала не понял, почему он пятый раз говорит, что износилась обувь, но потом не выдержал и позвал пару гвардейцев из тех, кто были свободны от работ.

«М-да», – рассматривая то, что называлось обувью, качал головой. Я даже не смог подобрать слов, чтобы описать то, чем стали солдатские ботинки. Подмётка оторвана, обмотана верёвкой и проложена тонкими прутиками. С такой обувью далеко не уйдёшь. Ноги мигом промокнут и мало того, и сотрёшь за первый километр до кровавых мозолей.

– У всех так? – отправив гвардейцев, обратился к лейб-капралу.

– У четверти состава. Но и у остальных не намного лучше. Кто ходит в дозор и на охоту, я приказал после смены меняться обувью. Больше никакой нет и найти негде. Даже сплести чуни не можем, не сезон, материала нет. Хотя люди опытные есть, могут сделать.

– Собери мерки со всех, даже у тех, у кого более менее хорошая. И себя не забудь.

– Это дело нехитрое.

– Вот и хорошо. Через пару дней пойдём обувь добывать. Сам говорил, разъезды каждые полчаса ходят. Так что у сенарцев возьмём.

– Так их всего двое, редко трое ходят. А нам почти на сорок человек надо.

«Проблема! Как же не подумал, – сокрушался я, делая поправку на перенесённую болезнь. – И тем более в серьёзное боестолкновение ввязываться не стоит, хоть и боеприпасов осталось достаточно, но, сколько нам ещё пробиваться к своим, и задача не выполнена»…

Целых три дня я занимался, истязая свой организм, восстанавливая физическую форму и всё это время думал, что делать дальше. Идти по тылам с разутыми солдатами, так в первом же бою или кто ногу подвернёт, или из-за никудышной экипировки не выполнит задание и тем самым всех подведёт.