– Ногу сломаешь, так же ныть будешь или поменьше?
– Дууура! Я тебе рожу расцарапаю!
– Чем? Ногтями?
Юлька вытирает слёзы, пиджак одёргивает. Правда что ли драться собралась? Ню вздрагивает, пулей влетает в туалет, захлопывает дверь. Сейчас ломиться начнёт. Ню ждёт, подпирая дверь, сердце как сумасшедшее. Странно тишина. Потом смех. Дикий. Над ней?
– Ты чего? – в полумраке лицо. Мальчик. Лёша, сосед с пятого этажа. Ню оглядывается. Туалет – мужской! Выскакивает в коридор. Пусто. Подходит к окну. Приживается к стеклу лбом. Хорошо, прохладно.
– Ты не бойся, я никому не скажу, – Лёша. – Ты случайно… с кем не бывает?
Ни с кем ни бывает! Только с ней! И чего это стекло так дребезжит? Или это она трясётся?
– Ничего страшного, ты не плачь!
Она не плачет. Просто стекло дрожит.
– Ну, ладно. Я пойду.
И почему она всегда во что-то влипает?
Ню жаль, что тогда в школе она не заговорила с Лёшей. Он всегда казался нормальным. Подумаешь, маменькин сынок. У каждого свои недостатки. Этот не худший. Только вот дурацкий комок в горле мешал выдавить хотя бы слово.
Глава 3
Лёша возвращался домой с ненавистных шахмат. Мама считала, что они развивают интеллект. Лёша сомневался. На прошлой неделе по телевизору показали фильм «Защита Лужина», из которого выходило, что шахматы сводят с ума. Лёше подобное не грозило. В игру он не вникал, потому часто проигрывал. Выигрывал в основном у новичков, но всё равно дважды в неделю посещал кружок, лениво переставляя фигуры.
В тот день у него всё валилось из рук. По дороге в школу он три раза споткнулся, а на четвёртый упал на ровном месте, вызвав злорадный смех одноклассников. На литературе подвёл сон с открытыми глазами. Лёша сомкнул веки, прислонился к стене и даже начал похрапывать. За что получил повторный злорадный смех, съёмку на телефоны и запись в дневник. На шахматах он не выиграл ни одной партии и в довершении всего опозорился, уронив на пол коня и проползав по комнате минут десять в его поисках. Ко всему прочему при падении сломались очки, и Лёша, вернувшись домой, сослепу сунул ключ во входную дверь не той стороной. Ключ застрял в замке намертво.
Вспоминая все известные ему ругательства (слышала бы мама, не поверила бы), он яростно сражался с упрямым механизмом, когда мимо него пронеслась фиолетововолосая девчонка в ярко-салатовых гольфах, тянувшая за собой крохотное существо с куклой наперевес. Лёша от изумления открыл рот, разом позабыв о ключе. Девчонка была одета в розовую, вырви глаз, куртку. Ему ещё никогда не приходилось видеть столько ярких цветов сразу. Девчонка яркой вспышкой пронеслась мимо, оставив замершего на площадке Лёшу. Он даже не сразу сообразил, что каким-то немыслимым способом освободил ключ и теперь держал его в руке.
В квартире было тихо. Так тихо, что от малейшего шороха по спине бежали противные мурашки. Странно. Обычно мама всегда встречала Лёшу, когда тот возвращался после кружка. Она не выбегала ему навстречу, не бросалась обнимать и не пыталась накормить. Она просто была. Кричала из комнаты: «Лёш, это ты?» «Это я», – отзывался он, и на душе становилось немного теплее.
Как-то раз, классе в третьем, Витька Смирнов обозвал Лёшу маменькиным сынком, за что сразу же получил учебником по голове.
– Слабак! – заорал тогда Витька. – Даже ударить нормально не можешь!
Лёша запустил в него телефоном и разбил нос. Домой шли вдвоём. Оба плакали. Один жалел телефон, другой – собственный нос.
– Нос-то что, – внезапно улыбнулся Витька, размазывая по лицу слёзы. – Поболит и пройдёт! А вот телефон тебе потом фиг купят!
Лёша засмеялся. Тоже мне сравнил! Нос и телефон! Как бы там ни было, хохотали они до самого дома. Отчего, непонятно. Просто светило солнце, уроки закончились и зарождалась самая настоящая дружба, а телефон и нос – дело наживное.