От такой наглости даже я забыл, что хотел сказать. Ее муж практически прямым текстом сказал, что это она свела его в могилу, но у нее все равно хватает наглости чего-то требовать. Такой беспринципности стоит поучиться.

Единственная кто и бровью не повел была Нина. Она все так же спокойно стояла рядом.

– Отказаться от завещания!?! Этого ты хочешь от меня? Завещание останется не измененным! Я ни минуты не пожалел о том, что написал в нем мой адвокат. А вот о чем я действительно жалею, так это о том, что женился на такой мегере, стерве и дуре как ты!

Госпожа Герцман пошла красными пятнами. Душа повернулась и обратилась к госпоже Салливан.

– Джини, любимая, прости меня за мою нерешительность, мне давно стоило развестись с этой ведьмой и жениться на тебе! Прости, что так долго ждал и в итоге так и не успел этого. Надеюсь, у вас с Генри все будет хорошо.

Выдержка госпоже Герцман окончательно изменила, и она словно банши заорала на весь зал. В потоке брани и обвинений, только закалённый такими баталиями человек мог услышать суть. И человек такими умениями обладавший был, точнее дух. Господин Герцман точечными выпадами отвечал своей супруге, и словесная баталия грозила перейти в рукопашную. Собственно, вопрос, служивший причиной вызова, уже решился.

Но не успел я даже объявить о завершении ритуала, как господин Герцман рванулся из круга, раз, другой и, прорвав барьер, ринулся на свою вдову. А эта дура, прослушавшая все мои правила, отшатнулась и выпала из круга.

Вопрос как у него это получилось, я отбросил как не существенный. Сейчас нужно действовать.

– Нина! – мысли в приказ оформиться не успевают, да это и не нужно, она понимает меня без слов и кидается на мятежный дух.

Стилет уже в моей руке, я разрезаю руку и раскрытой ладонью бью в центр круга, свечи гаснут, а портсигар покрывается кровью. Краем глаза слежу за потасовкой внизу, Нина пытается оттащить взбесившуюся душу от скандалистки, а ее дочери кричат на одной высокой ноте в своих кругах, хорошо мозгов хватает не выходить. Госпожа Салливан застыла, руки словно плети висят вдоль тела, и только по щеке катится одинокая слеза.

–Spiritus rebelles obedire! – я выкрикнул формулу подчинения и подкрепил ее сильным ментальным пинком. Сила хлынула сплошным потоком, и я едва устоял на ногах от такого резкого рывка.

Обезумевший дух оттолкнул Нину от себя и вновь ринулся на госпожу Герцман с явным желанием разорвать ее на части. К счастью, мне удалось мгновенно подчинить душу.

– Остановись! – душа Герцмана дрогнула, попыталась сломить мою волю, но вот этого мне было не занимать.

Дух подчинился и замер над дрожащей и поскуливавшей женщиной.

– Гарольд, вернись в круг. – я усилил ментальный нажим и использовал личное имя души.

Дух, рыча и подергиваясь переместился в круг. Можно было начинать изгнание.

Только изгнав духа, я смог немного расслабиться. Причитания и угрозы госпожи Герцман я не слушал. Сунув под нос контракт, я еще раз зачитал правила вызова духа, под которыми эта курица и подписалась. После всего случившегося у меня не было желания слушать недовольство, и я просто вытолкнул всех вон, обещая прислать кристалл с записями и протокол завтра судье.

Тяжесть дня давила, поэтому я зашел в кабинет и налил себе бурбона из бара. Сев в свое кресло, я запрокинул голову и уставился в потолок.

– Почему все так? – спросил я.

– Такова жизнь. Она порой жестока, а порой прекрасна. – отозвалась Нина от окна.

– Ты знала, что так будет?

– Догадывалась.

– Почему не сказала?

– Мы больше не понимаем друг друга. Ты не откровенен со мной, я с тобой. Все закономерно.