Мы поравнялись, и наши взгляды встретились:

– Я поговорила с Канной по поводу Ёити Кагавы, она не против моего присутствия на вашей встрече.

Касё почесал лоб и, решив не упорствовать, ответил:

– Понял.

Выйдя из изолятора, я пошла по серой и унылой автостоянке. Вдруг сзади послышался шум стремительно приближающихся шагов, и, не успела я обернуться, как кто-то схватил меня за левую руку. Я чуть не вскрикнула, когда передо мной, заслоняя дорогу, выросла фигура Касё. Я уставилась на него во все глаза.

– Скажи, что произошло на вашей встрече? – Отпустив мою руку, он принялся поспешно объяснять: – Как только она закончилась, у Канны случилась паническая атака, и ее увели к врачу. Что стряслось?

Касё с негодованием смотрел на меня сверху вниз.

– Как мне с ней работать, если ты будешь так ее доводить? До суда осталось мало времени.

– Ты так говоришь, будто своими глазами видел, как я ее довела, – вспылила я.

Повисла тишина, которую нарушало только гудение проезжавших мимо автомобилей. От одежды Касё резко пахло то ли стиральным порошком, то ли кондиционером. Он всегда ассоциировался у меня с какой-то искусственной чистотой.

– Наша встреча длилась меньше пятнадцати минут, Канна отвечала на вопросы очень сбивчиво. Кстати, об обстоятельствах дела я знаю гораздо меньше твоего, но все равно, прислушавшись к твоей просьбе, пытаюсь выяснить, что за проблемы у нее были с родителями. А теперь ты обвиняешь меня в том, что я давлю на нее. Это вообще-то очень неприятно слышать.

После небольшой паузы Касё ответил:

– Прости. Конечно, ты сама лучше знаешь, как тебе с ней работать.

То, что Касё так быстро пошел на попятную, было удивительно. Впрочем, я и сама уже успокоилась и громко произнесла:

– Ты тоже меня извини.

– Я, наверное, перенервничал. Мне ужасно не нравится, что у нас нет ни одного свидетеля. Обычно лучшие показания дают родственники, но мать Канны не собирается нам помогать, а братьев и сестер у нее нет, – Касё искренне делился со мной своими переживаниями.

– Ты уже разговаривал с ее матерью?

– Да, один раз, приходил к ней в больницу. Она сказала, что Канна никогда не ладила с отцом, а на мои вопросы отвечать отказалась. Еще заявила, что именно как мать она должна убедиться, что ее дочь понесет ответственность за совершенное преступление. Мол, поэтому она и решила выступить на стороне обвинения. Даже на свидание к Канне, похоже, ни разу не приходила. Всю одежду приношу ей я.

В тоне Касё я почувствовала неприязнь по отношению к матери Канны. Что ж, похоже, ему тоже приходилось нелегко.

– А других родственников нет?

– Я пытался на кого-то выйти, но по материнской линии бабушка с дедушкой умерли, а с другими родственниками связи практически прервались. Бабушка же по отцовской линии, которая активно участвовала в воспитании Канны до самого ее совершеннолетия, только расплакалась и сказала: «Как можно быть такой неблагодарной».

– Неблагодарной, – шепотом повторила я. Что-то в этом слове меня смущало.

Касё прислонился к дорожному ограждению и достал электронную сигарету.

– Ты что, так и не бросил? – проворчала я.

– Не выходит, слишком уж много стресса в жизни, – усмехнулся он.

Дым, не имеющий запаха, растворялся в воздухе. Согласовав в общих чертах наши дальнейшие действия, мы с Касё разошлись.

Я не ожидала, что Ёити Кагава действительно придет, поэтому немного растерялась, когда увидела его на диванчике в чайной комнате отеля. Он, дружелюбно улыбаясь, помахал нам рукой и вежливо поклонился.

На нем были коричневая клетчатая рубашка и брюки чинос. Все в его внешнем виде – и опущенные уголки глаз, и покатые плечи – говорило о порядочности. На щеках проглядывали следы от акне. Это был скромный, ничем не примечательный молодой человек.