Захар очень хорошо освоил один боевой прием. Он всегда работал в сабельной рубке двумя руками: в одной – сабля, в другой – длинный кинжал. Им он и закрывался от сабельных ударов, как щитом, и – это главное, делал шаг вперед, сокращая расстояние, бил кинжалом сам слева. Этого колотого удара, прямого, или бокового не могли сдержать ни кольчуга, ни панцирь. Тем более, что молодой казак унаследовал от отца большую физическую силу, что помогало ему легко отражать удары противников и наносить страшные собственные.

Татарские наездники не привыкли рубиться в пешем строю, где большое значение имеют крепкие и подвижные ноги. Захар раз за разом, ныряя под татарские сабли, сразил уже троих и, наконец оказался один на один с молодым ханом. Глаза обоих бойцов горели отвагой, у того и другого на лице были тонкие ниточки первых усиков. Некоторое время мелькали с огромной скоростью их сабли. Тут казак ударил хана каблуком сапога в колено. На мгновение тот растерялся от боли и неожиданности. Тогда Захар пырнул, нанес свой главный удар. Кинжал, пробив кольчугу, по рукоять вошел в печень врага. Татарин рухнул замертво. Оставшись без вождя, остальные побежали. После этого сражения молодому казаку дали прозвище Пыр, а атаман подарил ему прекрасной работы грузинский кинжал, рукоять и ножны которого были украшены золотом и драгоценными камнями.

***

Письмо, доставленное гонцом

«Досточтимый Али Уйшун Мурза, пишет тебе раб твой Азат. Спешу сообщить, что кровник твой, зарезавший твоего брата, сейчас следует в войске, ведомым воеводой Андреем Алябьевым по степи в сторону Рязани. Мне было бы несложно подстрелить его из лука, он едет в передовой сотне, только прикажи!

Подпись: Азат».

Ответ на письмо.

«Нет, мой славный Азат! Я хочу убить его своею рукой! Наблюдай сам или покупай сведения, посылаю тебе еще денег. Сам уже двигаюсь со своими нукерами в сторону Москвы.

Подпись: Али Уйшун Мурза».

***

Войско, ведомое Андреем Алябьевым и Макаром Наметовым, быстро миновало донские степи, после всю рязанскую землю и подошло к Коломне.

В это же время второе народное ополчение в количестве 5000 человек под командованием князя Дмитрия Пожарского и земского старосты Кузьмы Минина вышло из Нижнего Новгорода и, двигаясь вверх по Волге, пополнялось числом и денежными пожертвованиями в торговых волжских городках: Балахне, Тимонькове, Сицке, Юрьевце, Решме, Кинешме и Костроме. Наконец, оно вошло в Ярославль, выгнав оттуда банды атамана Ивана Заруцкого, около 4000, который до этого участвовал в первом ополчении, но потом дал присягу тушинскому вору Лжедимитрию второму. Из Ярославля открывалась прямая дорога на Москву.

Войско же Алябьева тем временем двигалось с юга в сторону Коломны, по пути разгоняя многочисленные разбойничьи шайки, свирепствовавшие тогда по всей России, состоящие из всякого сброда: татар, русских, поляков. По слухам в Коломну недавно вошел большой польский отряд, присланный из Москвы пополнить съестные припасы, а на самом деле грабивший город. Решено было послать на разведку зоркого Митю Коржова и Захара Пыра.

Молодые ребята на рассвете, негромко переговариваясь, шли по тропе через лесок, примыкавший к городу. На востоке стая мелких облаков окрасилась розовым рассветным золотом. Легкий ветерок зябко лез под одежду, трогал за щеки и нос.

В походе молодые казаки переменились, стали серьезней, собранней, готовыми к любым испытаниям! Тропа была широкая, по ней могла бы пройти и лошадь. Словно подтверждая это глазастый Митька обнаружил следы лошадиных копыт, а потом разглядел еще и дымок недалекого костра. В это время его товарищ подобрал брошенную подкову: