Последнюю фразу герцог произнёс по-английски, но де Креки и без перевода понял её смысл, глядя на него. То ли Карл дал младшему брату исчерпывающие наставления, то ли, вопреки слухам, у герцога Йоркского всё-таки был собственный интерес в вопросах политики?

– Мы готовы обсудить с послом его величества короля Франции предлагаемые нам условия этого… Матримониального союза, – заговорил архиепископ. – Поскольку её высочество воспитывалась в католической вере, – он не договорил, так как герцог Йоркский, вернувшись на своё место, грубо прервал его:

– Генриетта – католичка! И это всё решает. Не требуется решать никакие вопросы в связи с вероисповеданием. Филипп тоже католик. Нет никаких препятствий для заключения брака.

– Да. Но разве не требуется разрешение папы на брак столь близкого родства? Их высочества – кузены! – выступил один из советников, пожилой господин в чёрном камзоле с высоким воротником, наглухо застегнутым под самым подбородком.

– Нет! И вы прекрасно осведомлены об этом, милорд! – на этот раз ответил сам Хайд. – В своём письме кардинал Мазарини изложил все нюансы, которые были заранее согласованы в Риме. И разрешение на брак от папы уже получено.

А вот такая предусмотрительность удивила советников. Это явилось ещё одним значительным ударом по их собственным интересам. Де Креки тут же обратил хищный взор на лица всех присутствовавших в зале министров, ища среди них недовольных и готовых к противостоянию. Да, казалось, что всё встало на свои места! Человек, задевший щекотливую тему родства, ничего не смыслил в происходящем. Но его надоумил задать этот вопрос тот, кому было необходимо затянуть переговоры или вовсе свести их к отказу от свадьбы. Лишь мельком де Креки успел отметить лёгкое облачко разочарования на лице одного из советников, сидевшего рядом с Хайдом.

Обменявшись быстрыми взглядами с де Вильнёвом, герцог бросил взгляд в ту сторону и вопросительно приподнял бровь. Де Вильнёв обернулся, чтобы посмотреть на лица советников, сидевших слева от де Креки, и коротко кивнул.

– Да. Это он. Это его я видел вместе с голландцем, – шепнул граф, воспользовавшись шумом, который подняли спорившие между собой министры.

Де Креки удовлетворённо кивнул в ответ и сосредоточился на обдумывании речи, которую от него ждали на заседании, пусть и формально. Он заранее написал её, но ничего из написанных им витиеватых пассажей не подходило к сложившейся ситуации. Больше всего напряжения в ходе совещания нагнетал сам герцог Йоркский, готовый идти напролом к поставленной цели, он и понятия не имел о том, как действовать дальше.

– Господа, я полагаю, что все мы утомлены, – произнёс Хайд, подкрепив свою новую попытку прервать спор громким звоном серебряного колокольчика.

– Что же, давайте соберёмся завтра и всё обсудим, – несмелое предложение архиепископа, как ни странно, возымело действие на всех остальных.

Всё почтенное собрание тут же переключилось на вопрос о готовящемся приёме в честь объявления помолвки, что крайне удивило даже самого де Креки. Похоже, что англичане были рады праздновать даже то, о чём толком не успели договориться.

– Значит, всё-таки наша взяла, и помолвка состоялась! – прошептал де Вильнёв и торжествующе качнул головой, устремив радостный взгляд к потолку.

– Не забегайте вперёд кареты, мой дорогой, – сухо ответил на это де Креки и поднялся из-за стола вслед за герцогом Йоркским и архиепископом. – Мы получили пока что только формальное согласие. Впереди нас ждут прения по целому списку спорных вопросов.

После полудня. Уайтхолл. Сады