По лицу Фиделя текли слезы.
– А если я не пойду в милицию? – спросил он, всхлипывая.
– Тогда я просто уеду и никому ничего не скажу, как и обещал своему сыну, – сказал Николай Петрович. – Но я надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор.
Фидель долго сидел молча, лишь иногда размазывая рукавом слезы и сопли по грязному лицу.
– А вы меня сами, на своей машине отвезете? – спросил он наконец.
– Да, – кивнул Николай Петрович. – Скажу, что ты добровольно пришел ко мне с повинной, как к своему знакомому.
– Бить будут? – спросил Фидель тихо.
– Кто?
– Милиционеры.
– Вряд ли. Зачем тебя бить, ты же во всем сознаешься? Хотя тебе придется хлебнуть горя, и это продлится долгие годы – ты должен быть к этому готов.
– Я понимаю, – сказал Фидель и встал. – Пойдемте. Не могу я больше сидеть и ждать, пока за мной придут.
Встал и прокурор.
– Пойдем, – сказал он. – И пакет не забудь – доешь пирожки, пока будем ехать.
И они направились к выходу из подвала.
Часть вторая
1
Утром десятого августа 1995 года двадцатитрехлетний сержант милиции, техник-криминалист Максим Карташов заступил в свое последнее суточное дежурство.
Без пятнадцати восемь милиционеры привычно получили оружие, и сразу же, без всякого инструктажа были направлены на выезд.
Максим взял криминалистический чемодан, подошел к потрепанному УАЗику и плюхнулся на заднее сидение рядом с оперативником, лейтенантом милиции Иваном Таничем. Много лет назад Иван и Максим считались врагами – Иван жил на проспекте Ленина и, ясное дело, как проспектовский принимал участие в памятных боях на Сусликах и на «Радуге». Тогда его называли Медузой. Сейчас, окончив Донецкую школу милиции, молодой и незаносчивый офицер Танич был в приятельских отношениях со всеми коллегами своего возраста, в том числе и с Максимом Карташовым.
Конец ознакомительного фрагмента.