). Биологичка сказала, что это все согласно закону Ламарка, который гласил: если орган упражняется, он развивается. Потом приплела сюда наследственную изменчивость, борьбу за существование и еще какую-то чушь, я уж даже и не помню. Я хохотнул, подумав о том, что если начну с завтрашнего дня прыгать на месте, то через год буду настоящим великаном, а если повезет, то и бумером. Биологичка не по-доброму посмотрела на меня и продолжила свой рассказ из мира фантастики. Ей бы писать фантастические рассказы, правда! Хотя их бы не стали читать: слишком уж они какие-то пустые и несвязанные. Вот если бы она сказала, что однажды маленький жираф-окапи был увезен мартышками (которые уже превратились в красавцев-культуристов, надышавшись парами радиации) в секретную лабораторию для проведения операции по удлинению ног и шеи, то это было бы намного правдоподобнее, а самое главное есть хоть какая-то связь. Еще бы добавила, что мартышки, у которых мозги увеличились, были очень внимательными и заметили, как жираф-окапи стоит все время, задрав кверху башку и высунув язык, и жаждет зеленых сочных листочков, которые, к сожалению, были на самой верхушке дерева. А потом еще бы сказала, что операцию жираф-окапи перенес благополучно и превратился в чистокровного жирафа, который был готов дать жизнь новым длинноногим жирафятам с длинной шеей. Кто-то (самый внимательный слушатель такого захватывающего фантастического рассказа), возможно, спросил бы: А как жираф мог дать жизнь жирафятам, ведь он был один. «Вполне разумный вопрос, – ответила бы биологичка, – на самом деле жираф, который перенес сложную операцию по изменению скелета, пожертвовав собой для будущих поколений жирафов, был еще к тому же и гермафродит, которому девочка не требовалась». Мне, кажется, такой бы урок все с радостью восприняли да еще бы поржали от души. Мой рассказ вышел гораздо убедительнее и интереснее, чем у биологички, не правда ли? В нем хоть есть обоснованность и логичность – не то, что у биологички: жираф с длинной шеей и ногами, потому что долго прыгал. Поняли дети? Ну-ка запишите закон Ламарка, из которого это следует, в свои тетрадочки. Тоска зеленая. Она словно перефразировала фразу Портоса: «Я дерусь, потому что я дерусь».

После урока биологии я выходил довольный, забывший о боли в тыкве и хорошенько поржавший так, что мышцы живота заболели. Разумеется, рассказ биологички был сухой и заученный за долгие годы преподавательства, но зато, благодаря такой тоске, я смог создать свой собственный веселый (а самое главное взаимосвязанный) рассказ о том, как мутируют виды, и пережить эти вонючие сорок минут. На радостях я даже чуть не подошел к Натали, которая все уроки сидела на третьем ряду с опущенной головой, но я тут же застопорил себя. Скорее всего, всплыло произошедшее два дня назад, да к тому же мне не хотелось подходить первым – в конце концов, я не начинал всей этой бадяги. Черные волосы Нэт с кудряшками были завязаны ленточкой по цвету, напоминавшем цвет крыльев бабочки-крапивницы, в конский хвост, и взгляд у нее был такой печальный, что так и подмывало подойти к ней, обнять и заверить, что все путем, но вместо этого я держался от нее на расстоянии в этот школьный день. Для меня это было ой как нелегко, и я, само собой, поговорил бы с ней на следующий день или в другой, не утерпев, но мне хотелось узнать все-таки, что будет делать она. Про себя я решил, что если мне придется говорить с ней о том, что у нас произошло, то после выяснения причин, мы с нею никакими друзьями не будем.