! – и всё исчезло, а куда – не понятно. Казалось: вот оно, единственно и неповторимое чувство… на всю жизнь… совместный интерес… И всё прошло. Почему? А кто бы знал! Неизвестные причины вызывают непонятные следствия… Иногда сложно сказать: «Нет!». Ещё сложнее сказать: «Прощай!», особенно, когда заинтересованность ещё есть, и тёплые чувства тоже не ушли. А ведь в этом, возможно, и есть высшее проявление любви… Сказать: «Принимаю ситуацию такой, как она есть, отпуская тебя в свободное плавание, и открываю себя новым возможностям, и отправляюсь на поиски своёго счастья…» Главное, отпустить хватку и не цепляться за уходящую натуру.

– Я всегда немного завидовала независимым людям, которые не боится трудностей и умеют смотреть на происходящее немного со стороны. При этом они чаще всего скромные, много не говорят. А вокруг столько говорунов. У меня с такими чаще всего конфликты, хотя и сама люблю поговорить, – сказала ГлаГея, усмехнувшись.

– Как же всё-таки приятно поговорить с тобой… о науке! – воскликнула Ёма. – А у меня знаешь, как получается?

– Как у тебя получается? – спросила ГлаГея с некоторой неприязнью. Этот разговор начинал ей надоедать, и хотелось побыстрее отделаться от Ёмы.

– Как только понимаю, что именно меня цепляет в предмете интереса, как всё – как бабка отшептала. Всё как рукой снимает: глаза открываются, мозг включается, и жизнь становится лишённой того безумного света, который и отнимает у человека разум, когда кто-то там наверху хочет нас наказать. И больше нет никакой эмоциональней зависимости, а, ведь, иногда, – жаль, и так хочется жить эмоциями… Не рациональным мышлением, а, так сказать, гормональным циклом. У тебя такое бывает?

ГлаГея посмотрела на Ёму с подозрением.

– Если ты интересуешься, всё ли у меня в порядке с циклом, то скажу крылатой фразой: «Не дождетесь!»

– Ты неверно меня поняла, – замахала руками Ёма.

– А ты говори так, чтобы тебя правильно понимали, – сказала ГлаГея. – The messenger is the message17… И ещё позволю себе напомнить тебе, точнее, спросить: за что ставят оценки в наших школах?

Ёма растерялась, а ГлаГея, не дожидаясь реакции своей коллеги, ответила сама себе:

– Оценки у нас ставят за отношение к предмету. Это давно известно, тем более, что педагогические коллективы в массе своей составлены из недолюбленных женщин. И что тогда? А тогда – кроме отношений и их выяснения ничего больше не остаётся. Одни эмоции! Лимбический мозг шарашит на всю катушку, а лобные доли и кора, наоборот, отключаются, как наиболее энергозатратные части тела… за полной ненадобностью… чтобы не мешали эмоциям клубиться, развиваться, переплетаться, наскакивать друг на друга и попутно выяснять: «Любит – не – любит? К сердцу прижмёт, нахрен пошлёт?» Вот тогда и возникает подспудное и неодолимое желание считать кого-то частью одного целого организма, наделённого одними органами восприятия: частью того организма, второй составляющей которой являешься ты сам. Импульсы одного передаются другому, и рациональное мышление одного разбавляется всплесками гормонального фона другого. Всё как пишут на долларе: E pluribus unum – Из многих – единое.

– Из многих? – удивилась Ёма, подняв брови. – Это же сколько должно быть «многих», чтобы набралась критическая масса, полураспад которой зажжёт искру любви?

– Что значит полураспад? – в свою очередь удивилась ГлаГея.

– Ну, по-твоему, получается, что для того, чтобы вспыхнула любовь, нужно, чтобы появился… третий лишний, иначе ничего не получится… Прямо любовь по Гегелю: чтобы колос вырос, зерно должно умереть.