От таких воспоминаний Женю самого пробило на слёзы. Ведь его вторая половинка была теперь так далеко… Он еле сдержался, чтобы снова не заплакать. Женя обрадовался, что девушка в прямом смысле раскрыла перед ним объятия и крепко обняла его в ответ.

Амелия прижала паренька ближе к себе и гладила его по голове, чувствовала его дыхание и холодное хрупкое тельце… На улице темнело, потому чердак заполнялся холодным осенним воздухом, который так и шептал о том, что сейчас стоит выпить чашку горячего напитка и укутаться в плед… Амелия обхватила его обеими руками крепко и начала вставать, заставив мальчика схватиться крепче, чтобы было удобнее. Красноволосая девушка улыбнулась и шёпотом произнесла:

– Если я узнаю твоё имя, мне будет легче с тобой общаться, а пока пошли туда, где будет теплее. Если хочешь, можем уйти вдвоём в одну комнату, чтобы ты не боялся. – Она подняла его и выпрямилась, направляясь прямиком к спуску с чердака, не желая отпускать это маленькое, хрупкое, продрогшее тельце из своих жарких объятий. Моментами девушка наполняла свои лёгкие приятным запахом его волос, потому что он пах, как горячая карамель, запах, который она так любила, сросся с этим парнишкой, который уютно устроился на сильных руках юной особы… Женя вздрогнул, когда девушка подняла его на руки, но не сопротивлялся. Ему стало уютно и спокойно, и слова девушки доходили до него уже через сладкую полудрёму.

– Я Женя… Фамилия Глухов, отсюда и прозвище Глухарь… – пробормотал он, прикрывая глаза.

Перед помутнённым сознанием мелькали случайные обрывки воспоминаний: вот он собирает деньги с гитарой на улице, играя «Бездельника», вот он на футбольном поле с одноклассниками, запинается и разбивает обе коленки, вот выкуривает свою первую в жизни сигарету, вот купается с друзьями у реки. Последнее почему-то осталось в его голове. Чёткий отпечаток колкого запаха ржи, полевых цветов и бутербродов со сливочным сыром. Он поморщился. От чего-то воспоминание о сыре вызвало у него противный приступ тошноты. Наверное, оттого, что сыр был очень солёный и на пустой желудок его есть опасно, может начаться изжога.

Его размышления о сливочном сыре прервала внезапная правда, которая в сладкой паутине сна зажгла яркий огонь и заставила его проснуться. Много. Её очень много. Так много не должно быть человека. Обычно есть человек, и его мало, он песчинка, капелька, тля. Но Амелии было больше. И Женя, не зная, чем это объяснить, решил пока не спрашивать и снова подремать в объятиях девушки. Но сон не шёл. Парень был взбудоражен.

– Если её больше, чем должно быть человека, точно ли она человек?.. – От этой мысли он даже немного струсил, но, уцепившись за их незримую связь, унял свой страх. – Если даже она и не просто человек, а нечто большее, всё равно есть то, что нас связывает, и мне придётся с этим уживаться…

– Слушай, – начал он нерешительно. – А почему тебя так много?

Амелия моментами чуяла, как парень на руках засыпает, и потому держала ближе к груди и крепче, чтобы не упал, пока она медленно направлялась к лестнице. Услышав вопрос, девушка прикусила губу: это не был странный вопрос, а если и так, то это мгновенно объяснили голоса в голове, настолько быстро, что и не ясно.

– Хм… – Ами искала ответ в глубине сознания, в самых уголках, она знала ответ, но не думала, что однажды у неё спросят… В прошлых интернатах говорили о том, что её эго слишком велико, но по неизвестной причине конкретно в этот момент вопрос затронул каждую частицу мозга, заставив шевелиться тараканов в голове. – Потому что ещё никто не смог меня погасить… – Кроме одной, что утихомирила пыл, – пронеслось окончание фразы в голове. Но произносить это вслух было незачем.