– Ты давно тут сидишь? – поинтересовалась она, уже садясь рядом с ним и разглядывая его, пытаясь зарисовать в памяти каждый миллиметр.

Женя уже второй час сидел на холодном жёстком полу чердака в наушниках с кассетным плеером. Из наушников по его сознанию били треки Crystal Castles. Самая подходящая музыка для свидания со своими страхами. Несмотря на то, что он изначально планировал спрятаться, приступы ужаса всё равно временами настигали его маленькое хрупкое и юное сознание… Сначала он отмахивался от страха, старался его не замечать, будто то надоедливая оса летним днем у бабушки в саду. Но от этого новый приступ был намного сильнее предыдущего. И стараться игнорировать страх тоже от этого стало сложнее. После нескольких таких приливов паники Женя был уже на пределе, а после ещё одного не выдержал.

Ужас, первобытный дикий ужас поглотил его. Он кричал, бил ногами по полу, рыдал и умолял проклятое зеркало оставить его сознание в покое. Но оно не оставляло. Зеркалу было так приятно мстить за то, что Женя разбил его. Слишком приятно, чтобы оставить мальчика даже после его просьб и слёз. В его помутнённом сознании мелькали картины:

Вот его мать лежит на полу с пустыми глазами и неестественно вывернутой шеей. У её головы собралась лужа крови, а по её лицу и телу ползают мухи. Их монотонное противное жужжание казалось, стало осязаемым. Вот они проели кожу его матери и начинают облизывать её уже гнилую плоть. А Женя стоит и не может ничего сделать, он просто молча наблюдает, как мухи едят, жирнеют, размножаются, откладывают яйца. Скоро трупы мух стали падать на пол вокруг тела, а из яиц вылупляются новые и новые… Только у новых мух человеческие лица. И они тело уже не трогают. Им нужна не мать Жени. Им нужен сам мальчик. Они садятся на парня и начинают покусывать его своими ртами.

– Ты останешься с нами! Ты останешься с нами! – гудели они.

Эта агония длилась до тех пор, пока Женя снова не разбил в кровь костяшки пальцев. В том же самом месте, что и утром, когда громил это проклятое зеркало. Его отпустило, и так резко, что парня чуть не вырвало на пол. Ему словно залепили пощёчину. Он сел и забился в дальний угол и сидел там – слабый, ничтожный, неспособный ни подняться и идти, ни даже думать. Больше всего это было похоже на вегетативное состояние. Так Женя лежал, не видя и не слыша ничего вокруг, пока чей-то голос его не позвал. Подняв голову, он увидел милую красноволосую девушку, однако долго до него не мог дойти смысл вопроса.

– Привет. Пару часов, я думаю. А что?..

Изучив мальчика, молодая Амелия протянула ему руку в знак помощи. Чем именно она хотела помочь, было неясно, но почему-то именно этот мальчик выглядел так, словно ему нужна хоть малая доля помощи, пара добрых слов и объятие.

– Ничего, просто я увидела тебя и решила, что одиночество для тебя не самый чудесный друг, можно мне его заменить? – Девушка улыбнулась, но, увидев разбитые руки мальчонки, с этого стало грустно… Пробежали в глубинах сознания воспоминания себя в прошлом детдоме, когда дралась там со всеми и даже с учителями, от кулаков пострадало так много людей, что голоса в голове твердили о том, что Амелия – убийца и однажды это поймет… Когда голоса начали это говорить, девушка закрылась сильнее привычного, а единственным человеком, кто смог вытянуть её, оказалась девчонка, похожая на неё характером… Девушки стали так близки там, защищали друг друга, а теперь этого нет…

– Потому что ты всегда будешь одинока, ты убила её, убила, убила, убила… – твердили голоса в голове, но, помотав головой, смолкли, словно встряхнули коробку с тараканами, которые шумели, а после переполоха заткнулись в непонимании. Амелия повернула свою руку так, чтобы не было видно шрамов на запястье, о которых часто спрашивали, но это не спасало, ведь она была одета настолько открыто, что виден каждый шрам, порез и синяк на её теле, за которые Уильямс так сильно ненавидела себя и готова задушить на месте каждого, кто эти следы оставлял, но, увы, те уже давно пропали без вести, о чем молчит красноволосая уже который год…