Вокруг Егора пропали все звуки: пропал шум погони, пропал звук шагов. Это не была та тишина, которая опустилась на него в момент, когда зверь взламывал вход в шахту. Это была другая тишина, которая возникает, когда опускаешься глубоко под воду. Егор даже не слышал своего дыхания, хотя и дышал полной грудью, задыхаясь от быстрого бега. Гнетущая тишина окутала Егора. Он, испугавшись, но не за себя, а за Маринку, выкрикнул её имя, но ни одного звука не сорвалось с его губ. Ни одного. Егор напрягал лёгкие, выбрасывая из себя воздух, но воздух, выходя из лёгких, не превращался в крик – он оставался тишиной, окружающей Егора.

Егор сделал шаг в обратном направлении, но тут же понял, что он ни на что не опирается. Он не падал, но и ничего не было под его ногами. Егор раскинул руки, пытаясь опереться на стены, но руки ничего не ощутили. Не было ничего, за что можно было бы схватиться или на что можно было бы опереться. Ничего. Он словно барахтался в тёмной непроглядной массе воды, но при этом он дышал и дышал полной грудью. Отчаяние охватило Егора. Он начал судорожно размахивать руками, чтобы хотя бы за что-то ухватиться, но не мог.

Сделав несколько бесполезных попыток найти опору, Егор наконец ухватился за какой-то, как ему показалось, камень, рванул его на себя, а точнее – рванулся к нему и тут же, сильно ударившись головой обо что-то твёрдое, потерял сознание.

Глава 5. Дом на болоте

Очнулся Егор в тёмном сыром помещении, лёжа на грубом деревянном полу, собранном из неоструганных досок. От шершавых досок, на которых он лежал, уткнувшись прямо лицом, несло затхлым запахом сырости, неприятно щекотавшим ноздри. Егор опёрся руками в пол и попытался сесть, но это удалось ему далеко не сразу. Голова, тяжелая и гудевшая, словно колокол, клонилась на грудь. Руки и ноги, словно налитые свинцовой тяжестью, не слушались своего хозяина. Но вот наконец он сел и, с трудом ворочая головой на затёкшей шее, осмотрелся.

Помещение, в котором он оказался, было очень небольшое. Единственное узкое оконце не было ничем закрыто – жалкие остатки полусгнившей рамы были настежь распахнуты, и ничего не мешало яркому лунному свету освещать стены убогого жилища, в котором невесть как очутился Егор. Дверь всё же была, но и она не отличалась крепостью, и сквозь её неплотно пригнанные доски сквозил несильный, но пронзительный ветерок, все глубже проникающий под легкую рубаху Егора.

Посидев некоторое время без движения и пытаясь привести свои мысли в порядок, Егор с трудом поднялся на ноги и, чуть было не упав, так как тело ещё не совсем слушалось хозяина, подошёл к окну. Выглянув в него, Егор силился понять – где он и как он здесь очутился.

Увиденная Егором за окном картина никак не вносила ясности в положение, в котором он оказался. Он был очень сильно удивлён увиденным, если не сказать – поражён. Но, учитывая произошедшее, у Егора не оставалось сил на какие-либо иные эмоции, кроме удивления. Широко вокруг, насколько хватало взора, простиралось болото, подёрнутое легким туманом, скрадывающим очертания предметов.

Там, где Егор вырос, не было таких болот. Точнее, болота были, но это были скорее небольшие участки заболоченной местности, которые не создавали проблем с их преодолением. Здесь же не было видно ни одного сколь-либо высокого деревца. Самые кусты, то тут, то там видневшиеся в лунном свете, были столь низки и так редко встречались взору, что было понятно, что это огромное болото во всей его силе и гнилой мощи.

Не нравились Егору болота. Да и кому они могут нравиться, эти гиблые места, тем более что на болотах и обитало больше всего нечистой силы. Называли болота и «вратами духов», потому что считалось, что в том месте, где кажущаяся твёрдой почва уходит из-под ног, открываются врата в мир духов. Выходят через болота духи в мир и через них же тащат за собой пропащие души. А ещё говорили, возникли болота из выплюнутой изо рта чёрта земли, которую он пытался спрятать от Бога. Потому и непрочной была эта земля и пахла гнилью.