«Музыка-это своеобразный язык циничного народа, коим являются музыканты»

В. А. Данилов, альтист.

Чуть далее, за библиотекой, направо по коридору школы, ранее располагалась пионерская комната, а за ней кабинет музыки. С данным предметом у меня сложились странные отношения. Дело в том, что подавляющее большинство моих соучеников на дух не переносило классики, чего никак нельзя сказать обо мне. Тяга к ней у меня проявлялась на уровне инстинкта, иначе я не могу это объяснить, ведь дома у нас не имелось пластинок с классическими произведениями, всё больше ВИА, эстрада, так как именно их любила мама. Мне, же, подобные песенки никогда не были особо интересны, тянуло почему-то именно к великим мелодиям. Бах, Бетховен, Моцарт-уважение и любовь к их концертам, сонатам и фугам зародились на тех самых на уроках музыки. Впрочем, дисциплина эта, насколько мне не изменяет память, велась у нас крайне нерегулярно. Очень жаль, что отсутствовала в нашей деревне музыкальная школа. Всю жизнь я потом жалел, что не умею играть на фортепиано. Но в условиях сельской местности выучиться чему-то подобному, вообще, почти не осуществимо. В городе гораздо проще, ибо там нет необходимости поливать огород в летнее пекло, обливаясь потом таскать воду из колонки через дорогу или из старого колодца, и не одно-два ведра, а примерно сорок, ведь полить надо клубнику, помидоры, огурцы, капусту, лук, морковь и прочее. А прополка грядок от сорняков? А посадка и уборка картошки? А муторное ежедневное собирание личинок колорадских жуков, усыпающих картофельные кусты, подобно спелым красным ягодам?

Зимой в городе не нужно каждый день по часу-полтора чистить двор от выпавшего за ночь снега, вывозя его за ворота, к дороге, в плетёном коробке на деревянных санках; не требуется колоть берёзовые дрова, частенько с проклятиями вытаскивая из полена застрявший у сучка топор. На все подобные хозяйственные дела уходит масса времени. Вот и получается, что при необходимости заниматься музыкой в день, хотя бы, минимум, по три часа, времени на подобные упражнения абсолютно не имеется. Ведь, кроме всего вышеперечисленного, в учебный период весь вечер приходится просиживать за домашним заданием. К тому же, такие бесполезные в хозяйстве занятия, считаются в деревне прихотью и баловством, лишь отнимающими драгоценные часы.

Совершенно другое дело-умение играть на баяне, аккордеоне или гармошке-трёхрядке. Оно всегда пользовалось спросом и уважением, ибо «какая свадьба без баяна», а также дни рождения, похороны, юбилеи, праздники и прочие посиделки. Гармониста-баяниста уважали, поили допьяна и кормили досыта. Как говаривал мой дед Николай, известный у нас в деревне гармонист, имевший несколько уникальных, в своём роде гармоней, лежащих у него в доме на шкафах в специальных футлярах, постоянно приглашаемый на такие вот мероприятия, или приглашавший гостей к себе, если его спрашивали, будет ли он кушать: «У меня аппетит, пока пуговка не отлетит! Так что, давай, хозяйка, бери побольше, клади поближе! Рюмку? Не, я из стакана привык!» В самом деле, он и так-то был не худым, имея приличное брюшко, нависающее над брючным ремнём, а после застолья, благодаря выпитому и съеденному, иногда с трудом поднимался со стула.

Дед Николай подарил как-то на день рождения кому-то из нас, я сейчас и не упомню, кому именно, мне или брату, стильный, небольшой, блестевший белыми и чёрными гладкими клавишами и кнопками, аккордеончик в кожаном, пахнущем клеем, футляре. Ах, как жаль, что инструмент так и пролежал в шифоньере, среди одеял, подушек и матрацев, бо́льшую часть времени.