– Посмотрим. Пока что надо съездить в Екатеринбург, глянем, что к чему. Чтобы склады с товаром были в сохранности. Каковы перспективы в торговле, на что больше спрос.

– Ну что ж, поезжайте, убедитесь сами, к чему дело идет. А Николая у нас оставьте.

– Да Колю я с собой возьму, пусть привыкает к делу. И по поводу университета узнаю. Может, уже открывается, так ребятам будет ближе ездить.

Прохоровы уехали. В Екатеринбурге остановились в Купецкой слободе, что расположена по правому берегу Исети, поселении торговцев и вольных ремесленников. И видят в городе нерадостную картину.

Еще три года назад, когда началась Первая мировая война, Екатеринбург превратился в огромную казарму. Солдаты приезжают сюда на обучение, раненых доставляют на Урал в лазареты. У большинства больных – самострелы, пулевые ранения в спину и венерические болезни. К началу революционного года в Екатеринбурге скапливается 50 тысяч солдат, на них приходится всего 70 тысяч гражданского населения.

Солдаты болтаются по городу без дела. Они щелкают семечки, и по слою лузги можно отслеживать их перемещение. Огромные очереди военных скапливаются у домов терпимости. Проститутки принимают по 60 клиентов в день. И жалуются в городскую управу, мол, не хотим мы каждую неделю у врача обследоваться, мы же свободные гражданки, а не скотина какая-то.

Городское хозяйство не справляется с такой оравой военных. Из города вывозят меньше половины нечистот. Почва пропиталась мочой и прочими отходами. Стоит зайти с улицы во двор – в нос ударяет мерзкий запах.

Рабочим не платят жалованье по три-четыре месяца. Не хватает топлива и сырья для работы заводов. Железнодорожное сообщение в анархии. Солдаты, возвращающиеся с фронта, захватывают составы, громят поезда. Не желая подолгу ожидать отправления, они угрожают оружием машинистам – и те без команды трогаются со станции. Повсюду аварии и столкновения.

Горожане питаются в основном картошкой. В Екатеринбурге всегда не хватало собственной пшеницы, поэтому зерно завозили из Сибири. Но пришла война – и вагоны с зерном поехали на фронт. Поставок на Урал стало в 2,5 раза меньше. Городские мельницы стали.

Чтобы исправить ситуацию, отправляют два поезда в Тобольск за зерном. Есть риск, что вагоны на обратном пути захватят, поэтому к составам прикрепляют вооруженную охрану. Городские власти надеются с помощью этих запасов прокормить город. Но поезда где-то застревают.

Запасы хлеба тем временем стремительно тают. Женщины переговариваются в очередях: «Муки, слышь, вовсе скоро не будет. Везли ее для нас из Сибири, но продовольственники ее продали, а деньги между собой поделили». Между ними снуют подозрительные личности и подогревают настрой обозленной толпы разговорами о том, что чиновники прячут хлеб.

Начинается голодный бунт. Толпа женщин бросается громить и разбивать стекла городской управы. Избивают начальника, переворачивают столы. Погиб один человек. По улицам ползут слухи, что вот-вот начнутся массовые погромы. Магазины закрываются – хозяева боятся беспорядков.

Ходить по улицам стало опасно. Шайки хулиганов грабят прохожих. Городовых не видно.

В конце лета говорили, что через Екатеринбург проследовали на восток два поезда с царской семьей. Засим дошли известия о прибытии царя в Тобольск и о том паломничестве, которое проявил народ, приходя в этот город с целью взглянуть на августейших особ. Один из семьи мукомолов Степановых рассказывал, что он лично ездил в Тобольск и видел, как толпа во время прохождения царя в собор встала на колени и пела гимн. Все эти рассказы производили сильное впечатление, радовали и даже бодрили сторонников твердой власти.