Болезнь развивалась бурно, выкашивая по несколько сот человек в день. Поначалу тела прятали в отдаленных тесных ущельях в окрестностях Каффы. Шаманы обещали, что в полнолуние наступит исцеление. Когда свет луны залил лагерь, число заболевших утроилось. К похоронной процессии присоединилась повозка, утыканная копьями. На остриях, словно кровавые четки, торчали головы шаманов, которых хан велел казнить.
На площади Каффы лежали тела двух десятков воинов, разбитые, вывалянные в песке, в непристойных позах оргии смерти. Люди ходили вокруг них. Страх постепенно развеивался. Дети играли с трупами, прыгая по ним.
– Нужно было бы засыпать их известью.
– Извести нет, – сказал офицер.
Он упорствовал в своем решении не говорить о чуме и заявил своим людям, что прослышал о том, будто есть такой обычай: вождь побежденных татар приносит в дар победителям своих мертвецов. Должен явиться посланник с вестью о мире. Я опасался, что вид мертвых тел, армия со знаменами под стенами города и метательные машины, швыряющие трупы, вместо того чтобы почтительно сложить их под стенами крепости, начнут смущать умы горожан. Но людям хотелось в это верить. Они обнимались и распевали победные песни.
Потом поднялись на дозорный путь, повернулись лицом к пустыне, возблагодарили Господа и стали окликать татар.
Те по‐прежнему заряжали требушеты трупами и закидывали ими город. Их оставалось еще несколько десятков.
До самой ночи турки, которые обслуживали армию, перетаскивали трупы в порт, на продуваемое ветром место. Они складывали их в кучу на костре из досок и обломков кораблей и поливали маслом. В конце концов они получили приказ сжечь останки, которые быстро разлагались на горячем пустынном солнце.
Воины вынуждены были отгонять толпу, которая плясала вокруг костров, празднуя окончание осады. С наступлением ночи кучка женщин, обманув бдительность охраны, остановила на узкой улице одну из турецких повозок. Женщины сбросили тела татар на землю и стали глумиться над их наготой.
– Знаешь, Антонен, что эти женщины из Каффы сделали с трупами?
Они отрезали у них члены. Сложили куски плоти в кучку на площади и сожгли. Зачем сжигать члены мертвецов? Эти женщины были христианками, они верили в вечную жизнь. Но не были уверены, что в вечности их месть свершится. В том, что касается наказания, они никому не доверяли. Даже Богу. Когда инквизиторы выкапывают кости еретиков и на глазах у публики сжигают их на костре, они делают это для того, чтобы покарать их еще раз. Они поступают, как те женщины из Каффы, они боятся, что смерть помешает правосудию. Они думают, что Господь мягкосердечен.
– Антонен, мир населен безжалостными людьми. Они‐то и есть настоящие еретики.
Чтобы успокоить толпу, в ознаменование окончания осады была отслужена месса. Таким образом, не пришлось защищать повозки с мертвецами, и тела удалось сжечь, однако на нас продолжали сыпаться новые. В конце концов их побросали в море. Вскоре ими покрылась вся поверхность воды, и они бились о борта лодок и кораблей. Газы, скопившиеся в животе, не давали трупам утонуть. Тот, кто видел, никогда не забудет это море мертвецов. Вода как будто не хотела принимать чуму и отказывалась поглощать ее жертвы. Отказывалась их благословлять.
Утром наконец объявили о том, что осада полностью снята.
Татарская армия тронулась в путь и взяла курс на восток. Небольшой отряд воинов, собравшийся вокруг опустевших повозок, готовился к ней присоединиться. Они забрали знамена и оставили железный трон у стен города. Кучка рабов потащила на себе третий требушет, который не использовался для метания трупов, а два остальных сожгла. Знамена, хлопая на ветру, удалялись по направлению к армии. Ее черная масса долго колыхалась на линии горизонта, потом вдруг разом исчезла за ним, как будто ее унесло ветром.