Его голос зазвучал еще жестче.

– Я хочу каждую неделю получать письмо с копией того, что тебе продиктует приор Гийом. Хочу, чтобы ты ничего не упускал, ни одного слова, даже если тебе не все будет понятно. То, что я поручаю тебе, – нелегкая работа, но, если ты выполнишь ее хорошо, это откроет тебе дорогу к высоким постам в нашем ордене: я за этим прослежу. Но прежде всего это спасет жизнь нашего дорогого брата Робера.

Он позвал облата, и тот передал Антонену его пожитки, а также мешок с хлебом и флягу воды. Инквизитор добавил к этому кожаную сумку с заранее подготовленными полосами пергамента и перьями.

– Каждое воскресенье в час вечерни к тебе будет приходить облат и забирать письма.

– Что мне сказать приору, когда он спросит о Робере?

– Что он заболел и мы оставили его у себя, пока он не поправится.

– Можно мне с ним повидаться, святой отец?

Инквизитор окинул молодого монаха снисходительным взором и велел облату проверить, в порядке ли багаж путешественника, а сам повернулся к Антонену и с сочувственным видом ответил:

– Нет.

Облат подтолкнул монаха к двери. Бледный утренний свет уже проникал в часовню. Антонен бросил последний взгляд на следы коленей, своих и Робера, все еще заметных на влажном земляном полу. Уже переступая порог, он услышал голос инквизитора:

– Брат Антонен!

Облат остановился. Инквизитор встал, его тело, казалось, занимало весь хор. Он нацелил закованный в железо палец на монаха.

– Если ты предашь меня, Антонен из Верфёя, я переломаю каждую косточку твоему брату. И скажу, что это привет от тебя.

Потом, кивнув облату, приказал:

– Проводи его.

Антонен отправился обратно в Верфёй по пути паломников. Где теперь Робер? Сколько тревожных ночей ему предстоит пережить в тюремной камере? Какую судьбу ему уготовил инквизитор? Какие пытки ждут несчастного? Чего стоит друг, который не разделяет с тобой страданий? Легко клясться в дружбе, когда не ты сидишь в темнице. На что ты способен? Эти вопросы задавал себе Антонен. Принести в жертву доверие приора и всех братьев, чтобы пройти до конца, в одиночестве, по пути предательства? Разве не всякое предательство оплачивается ценой души?

Паломники, направлявшиеся на юг, к Тулузе, при встрече с монахом обнажали головы, а тот шагал на север, в свой монастырь, и даже не видел их. Они шли на юг, а он на север, возвращаясь из паломничества. Антонен шел один, повернувшись спиной к Компостеле и к храму, не имевшему никакого отношения к святому Иакову. Одинокий паломник на пути апостола, которого никогда не прославляли, который не отпускал ни одного греха. Единственный странник, шедший поклониться Иуде.

– Где твой друг? – спросил молодой кожевник.

– Заболел.

Нагруженный веленью и чернильными орешками осел ждал его рядом с чанами, где вымачивались кожи. Мастер передал Антонену кожаный футляр с флаконами железного купороса.

– Это будет самая прекрасная в мире книга, – сказал он, сунув в руку Антонена небольшую медаль.

Антонен повертел ее в пальцах. На одной стороне была выгравирована эмблема ордена: крест, увенчанный восьмиконечной звездой, – символ святого Доминика. На оборотной стороне было с трудом различимо большое готическое “Э”, которое явно пытались соскрести ножом. Молодой человек опустил руку на ладонь Антонена и сомкнул его пальцы вокруг медали.

– Никому ее не показывай, – произнес он и вернулся назад, к чанам.

Антонен медленно тронулся в путь. У выхода из дубильни он встретил потаскушку, та подалась было к нему, но остановилась, не приближаясь. Он ждал, что она посмотрит на него так же, как в первый раз, но что‐то с тех пор, наверное, изменилось; она взглянула на него совершенно равнодушно и отвернулась.