Осваиваться в новом доме.

Сердце заныло от осознания, что он просто пришел сказать спасибо очередной своей игрушке, которую вскоре выбросит на произвол судьбы. Доказательств жестокости и легкомыслия Мулцибера у меня не было, но что еще можно ожидать от демона, которому ведомы желания и страхи других? Может, он просто пробуждает мои пороки, чтобы напитать свои.

Крепко сжала кулаки, что не ускользнуло от внимания Мулцибера. От открыл рот, чтобы возразить на мои мысли, о сути которых наверняка догадался, но я процедила сквозь зубы:

– Спокойной ночи, правитель. Прошу меня извинить, но я слишком устала. Завтра я с радостью составлю вам компанию и осмотрю окрестности. Рада, что вы так быстро восстановились. Можно мне, пожалуйста, немного поспать?

В темноте увидела, как дернулся кадык Мулцибера – не то от злости, не то от неожиданности моих слов. Не дожидаясь, когда он покинет комнату, легла на кровать и укрылась одеялом с головой. Это выглядело так по-детски глупо и наивно, но я не могла иначе – слезы подступали к глазам, готовые вот-вот прорвать плотину воспоминаний. Крепко зажмурилась, чтобы перестать плакать, но это не помогало. Крики и всхлипы рвались наружу, но я заглушала их, пока в комнате находился Мулцибер. Я устала.

– Спокойной ночи, Касандра.

Я услышала звук прокручивающейся дверной ручки и шагов по деревянному полу.

– В слезах нет ничего постыдного. Если захочешь перенести встречу, дай мне знать. Я буду ждать любого твоего решения.

Когда дверь с тихим скрипом захлопнулась, я вцепилась зубами в одеяло, чтобы заглушить крик, который рвался из самой глубины души.

Даже та, что давно потеряла человеческий облик, может скучать и любить.

Я нервно постукивала пальцами по подлокотнику кресла и ждала, когда же души покинут мои покои. Призраки стали вести себя агрессивно с тех пор, как умерла Жизнь, как бы лирично это ни звучало. Сестра, осыпавшись пеплом в той злосчастной комнате, воссоединилась с сыном на небесах, ожидая нашей встречи.

В комнату снова постучались. Закатив глаза и недовольно цокнув языком, я выкрикнула, приложив пальцы к вискам, начав их массировать:

– Да входи ты уже, мойры тебя побери!

Дверь со скрипом растворилась, открывая вид на моего непрошеного гостя. На пороге стояла душа, которая своими темными как смоль конечностями оперлась о косяк и подергивалась, не решаясь сделать шаг.

– Дай угадаю – пришла просить перерождения?

Изуродованный рот изогнулся в восторженной улыбке, две темные дыры, засветившиеся ярким демоническим огнем, вспыхнули, подтверждая мои слова.

– Нет, – холодно отрезала я и жестом приказала душе покинуть комнату. Та, задрав вверх морду, пронзительно закричала и вцепилась конечностями в дверной косяк, не желая покидать покои без моего одобрения на перерождение. Я подняла усталый взгляд на существо и, достав кинжал из кармана лилового платья, швырнула его в изуродованную душу. Орудие попало в глотку чудовищу – то захрипело и, пошатнувшись, рухнуло на колени, пытаясь конечностями достать кинжал. Я медленно поднялась с кресла и, стуча каблуками по деревянному полу, подошла к существу, презрительно посмотрев сверху вниз. У него даже не было сил, чтобы поднять на меня голову – аура души медленно расщеплялась и опадала пеплом, предзнаменуя конец. Она не заслужила шанса на перерождение, самостоятельно предрешив исход своей никчемной жизни.

Я нагнулась над существом и с силой дернула из глотки кинжал, что вышел из плоти с чавкающим звуком. После смерти грешники принимали физическую оболочку, как при жизни, чтобы испытывать боль снова и снова, как это делали их жертвы. Душа, которая обросла своими темными пороками, словно смоляным щитом, рухнула на пол, растекаясь комком грязи. Существа, стоявшие чуть поодаль и наблюдавшие за омертвлением сородича, сделали пару неуклюжих шагов назад, прижав изуродованные конечности к груди, где некогда билось сердце.