Продолжая удерживать одну руку на сердце, вторую я прислонил ко лбу, перед этим скинув на пол мокрое полотенце. Во сне было легче проникнуть в сознание Мулцибера и понять причину такого всплеска магии.

Письмо. Горечь утраты. Сказки. Разочарование. Смерть.

Я отшатнулся, будто от пощечины, едва сдерживая слезы обиды за демона. Судьба будто сама ему говорила – сделай шаг вперед, и я отброшу тебя на десяток назад.

Шумно сглотнув, я прикрыл глаза и, начав вырисовывать узоры в воздухе, принялся латать разум демона, чтобы сохранить хоть жалкие крохи его прежнего. Он метался по кровати, стонал и покрывался капельками пота, когда лихорадка, сжирающая Мулцибера изнутри, извивалась, подобно червю, пытаясь ухватиться за душу. Но я умело рвал ее нити, которые обвивали сердце демона, соединяя осколки между собой. Некоторые вставали криво, недостающие элементы осыпались калейдоскопом на пол, но я упорно продолжал свою работу.

За каждую душу ты должен расплатиться непрожитыми годами.

Когда последний осколок встал на место, я почувствовал слабое сопротивление, которое отзывалось по ту сторону.

Расплата. Содеянное требовало расплаты.

– Пять лет, – произнес я в тишину. И в этот же момент что-то зарычало по ту сторону осколков, позволив соединить последний.

Плата принята. Мои непрожитые пять лет перешли во власть Забвения.

Разговоры после грани между жизнью и смертью – самые искренние и трепетные.

Призови, и я приду. Прикоснись, чтобы смог раствориться в тебе. Пусть последним, что почувствуешь, – будут мои ласки. Позволь показать, что это такое – любовь.

Я широко распахнула глаза и подскочила на кровати, рвано хватая ртом воздух. За окном уже стояла ночная прохлада, диск луны освещал небосвод и изломанными лучами отражался от стен. Сердце бешено колотилось о ребра, готовое вот-вот вырваться из груди. Крылья подрагивали, будто хотели сказать, что они здесь, рядом, и не дадут в обиду, защитят, укроют.

Я приложила ладонь к горлу и прокашлялась, почувствовав запах гари и жженой кожи, который тонкой дымкой проникал в приоткрытое окно. Невесомые шторы колыхались на ветру, даруя некую таинственность в каждом движении. Звук трескающейся древесины донесся откуда-то с улицы, и я, встав с кровати, на дрожащих от переутомления ногах подошла к окну. Отдернув шторы в стороны, чуть подалась, выглядывая.

– Что-то хочешь увидеть?

Я вскрикнула и прижала руку к груди. Пошатнувшись, чуть не упала, но багровая магия Мулцибера подхватила меня в последний момент и плавным движением отнесла обратно на кровать. Следом на ноги легло одеяло, подушка чуть приподнялась, позволяя спине ощутить приятную мягкость. От испуга меня всю трясло, но, медленно вдохнув и выдохнув, негромко произнесла, стараясь, чтобы голос не дрожал:

– Я не знала, что вы здесь. В таких случаях принято стучаться или приходить тогда, когда собеседник уже проснулся.

Мулцибер негромко ухмыльнулся, но я так и не смогла определить, откуда шел источник звука.

– Так я и пришел, когда ты проснулась. Услышал шорох простыней и твой крик.

Я кинула беглый взгляд на приоткрытое окно и едва заметно мотнула головой, осознав, что Мулцибер наверняка пробрался через окно.

– Ты не только смелая, но и догадливая. Удивительная смесь, приправленная демонической красотой.

– Вам… уже лучше? – ненароком спросила я, пытаясь обернуть разговор в другое русло.

– Да. Благодаря тебе, – хриплым низким голосом произнес Мулцибер из темноты.

Я обхватила одеяло и крепко прижала его к груди – платье, в котором легла спать, изрядно помялось и съехало на одно плечо – сколько бы его ни поправляла, рукав все равно оказывался на сгибе локтя.