Катуар прижимает Лягарпа к груди, целует в глаз из крупной переливчатой пуговицы:

– Лягарп! Ты не против, если тебя потискаю?

– Не против, тискай. – отвечаю я голосом не то чтобы сказочного лягушонка, скорей, безумной старушонки.

– А ты не против, если я тут побуду еще немного?

– Нет, против! – кричит старушонка, терзая гланды. – Я против! Не немного! Ты должна тут быть всегда. Вечность.

Выхожу, победитель с пышным шлейфом московского серпантина, из здания таганрогского вокзала.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ (торжественно): Это событие произошло за семнадцать лет до описываемых событий… Стоп! (Недоуменно.) Как это событие произошло, когда я его сейчас описываю? А, флешбэк… Все понятно, так бы сразу сказал. Но почему два раза слово «событие»?

Хватит, Голос За Кадром, уймись!

Я поступил на исторический факультет МГУ, и у меня остается месяц жизни в нашем желтом дворе, что в переулке Вечность. Никогда, никогда, никогда больше я не вернусь в Таганрог.

Оглядываюсь на здание вокзала.

Оно у нас причудливое. Было построено в конце XIX века по проекту Шехтеля в стиле ля-рюс. И прибывший на открытие министр путей сообщения Витте каркающим голосом объявил его «лучшим вокзалом юга Европы». Во время Гражданской войны тут засели белогвардейцы во главе с Колчаком. Вокзал стал их последним бастионом. Колчак приказал держаться, хотя понимал всю безнадежность своего гордого плана. Красные, которыми командовал лично Сталин, сбрасывали на мятежный вокзал бомбы с аэропланов. Финал известен: Колчак был взят в плен, Сталин был награжден орденом «Боевого Красного знамени».

Новый вокзал доверили спроектировать самому быстродействующему московскому архитектору Мельникову. Тот создал мужественный конструктивистский проект, он и поныне входит во все учебники по истории архитектуры. Стали сносить останки поверженного вокзала, и вдруг в «Гудке» появился фельетон Ильфа и Петрова «Сносороги». Достаточно было упомянуть, что эти руины штурмовал Сталин. Уцелевшую пока половину вокзала оставили и отреставрировали, вторую выстроили по проекту Мельникова.

– А что, не такой уж ты теперь и болван! – улыбается Карамзин, и на его треснутых губах снова проступает кровь, как пурпурный сироп сквозь свернутый бабушкин блин. – Про вокзал забавно придумал. Это точно импровизация, не заучивал в дороге?

– Нет, что ты!

– Не зря тебя учил я. А ты знаешь, я вычислил, что Таганрог – столица мира.

– Как это?

Карамзин погружает руку в сумку, что висит у него на плече (эта сумка, с надписью «Москва-80», была у него еще тогда, в наши «желтые» годы. Теперь восьмерка стерлась. Осталась Москва «нулевая».) и достает толстую тетрадь с дерматиновой обложкой.

– О! У тебя новая тетрадь!

– Другая, а не новая… В этой – доказательство того, что Таганрог – геометрическая столица мира. Это не сумасшествие, как ты уже готов подумать, а строгое обоснование. Есть дисциплина – топология. Не слышал?

– Нет.

– Так слушай же, бычок-песочник!

– Постой! Скажи мне, а что тебе давала мама?

– Когда?

– Тогда, в детстве.

– Давай еще по кружке?

– Нет, мне хватит.

Мы в пивной «Клио», что рядом с таганрогским вокзалом. И пью я еще по-девичьи, маленькими глотками, стыдливо оглядываясь на мужчин, которые растут в этом подвале, как грибы.

Но после первой же кружки чувствую себя императором.

Городок сильно измельчал за минувшую эпоху. Пока я сдавал экзамены.

– Тебе интересно мое доказательство? – Карамзин отодвигает пустую кружку и кладет тетрадь на стол.

– Давай потом, а? Я очень устал.

– Пойдем на диван фон Люгнера, там расскажу тебе все.

– Я устал. Меня бабушка ждет.

– Бабушка? А я теперь компьютер полюбил, который отец мне привез. Я быстро его изучил.