– Предлагаю подождать немного, – мягко произнес Березов. – И попробуем выбраться. Мы действительно не можем оставаться здесь насовсем.
Я благодарно посмотрела на него, тут же вспоминая о его ранах.
– А пока, – я взяла перекись и вату, подходя к нему ближе, – нужно обработать ваш лоб.
Александр покорно присел, давая мне доступ к своей голове, и я быстро нашла место, откуда сочилась кровь. Обработав царапину, оказавшуюся, к счастью, неглубокой, я перевела взгляд на губу.
– Зашить бы…
Конечно, я не была уверена, что мы найдем в подвале нитки и иголку, и еще больше не была уверена в том, что я смогу зашить живого человека, но констатировать факт было необходимо, чтобы он понял, что это серьезно.
– Само заживет, – отмахнулся Березов.
Я нахмурилась, но решила его не переубеждать.
– Как скажете, – выдохнула я, но рану продезинфицировала.
– Спасибо, – он улыбнулся уголком рта, когда я закончила.
Мы встретились взглядами, и я поспешно опустила глаза, бурча что-то вроде «не за что, берегите себя». Нечего ему знать лишнего обо мне, даже в нашем нынешнем положении, а глаза могут сказать многое, даже если тебе совсем некогда понимать это.
Мы расположились по, в общем-то, небольшому, подвалу, который, на самом деле, раньше был гардеробом, довольно далеко друг от друга. Я сидела у стены так, что мне отлично видно было вход, располагавшийся по левую руку. Рядом со мной полулежал Березов, напротив нас сидели на гимнастической лавке Василий вместе с Нежиным и Жуковым. Информатик снял очки и держал их в руке. Он сидел, прижавшись затылком к стене и зажмурившись. Даня и Сережа неловко жались к нему, ища поддержки, но я видела, что Колосовскому самому сейчас эта поддержка необходима. Ника и Маша по-прежнему дрожали, но уже меньше. Они сидели слева, рядом с входом. У Дороги плохо получалось устроиться на холодном и жестком полу, а Лосев вообще ушел в соседний коридор, тот, который не был завален обломками. Я вытащила телефон, у которого по экрану пошла трещина от попавшего в него куска стены, но он даже не включился. Похоже, связи больше нет, и не будет.
Казалось, мы с Березовым тут самые спокойные, несмотря на то, что я отчетливо видела панику в его взгляде, направленном на носки собственных ботинок. И хоть на историке лица не было, он держался. А я? Не знаю, почему еще не начала паниковать. Наверное, еще не вышла из оцепенения и не свыклась с мыслью, что мы выжили. Или лелеяла надежду, что выжили и наши близкие.
В ушах стояла тягучая тишина, не нарушаемая теперь ничем. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Березов произнес:
– Похоже, все закончилось.
Глава 2
Я вздрогнула, услышав его голос. Нет, он не был странным или чужим, – ну, разве что, немного хрипловатым – но такое внезапное беспардонное нарушение тишины казалось неожиданно неприятным. Как будто ему надо было сначала попросить безмолвное разрешение. Я поежилась от таких мыслей, они звучали, по меньшей мере, абсурдно.
– Я, все же, попробую разобрать завал на лестнице, – сказал Березов, вставая и смотря на Колосовского, который оторвался от стены и надел очки.
– Хорошо, – с заминкой ответил информатик. – Но будь осторожен.
Мужчина кивнул и поспешно удалился. Мы проследили за его фигурой, а затем тенью, пока она окончательно не скрылась за поворотом.
– Почему лампочки все еще горят? – обратилась я к Василию.
– Я не знаю, – задумчиво ответил он, поднимая глаза на два тусклых источника света. – По идее, они должны были давно вырубиться, как и весь свет в городе.
– Вот именно, – кивнула я.
– Вы чего, молодежь. Школа же стоит на фундаменте старого бункера, – вдруг раздался голос Дороги.