Кимриналь честно попыталась успокоиться, стараясь не думать, в который раз за сегодня приходится загонять свои чувства в дальний угол и действовать через «не могу».

– Ты не знаешь всего, – проговорила она. – Я попробую объяснить, только, пожалуйста, постарайся выслушать до конца. Мне… я плохо умею разговаривать про такое.

– Хорошо, я слушаю.

– Дело в том, что я – Верная Аса'ю…

Эйно издал изумлённый возглас, но смолк, подчиняясь умоляющему жесту Кимриналь. Она подробно рассказала о том, как Аса'ю призвала её, показала растерзанный Аар'Дайн и попросила о помощи: спасти всех, застрявших там по воле Шиморы36. Пересказала и свои сны, в которых блуждала по пепельным развалинам, преследуемая безумным невидимкой с посохом. И тут всё неожиданно сложилось у неё в голове, заставив замолчать на полуслове.

– Так вот почему тебя так напугал Айралор со своим посохом, – договорил за неё Эйно.

Кимри кивнула.

– Да. Но, кажется, здесь что-то большее… Что, если Шимора завладел Айралором? Тогда всё, что он делает – это не просто месть за то, что мы помешали ему украсть Щит Благословения…

– Тайсомин – прислужник Шиморы? Довольно странная идея, – усомнился Эйно. – Старшие эльфы испокон века поклоняются только Богам-Наставникам.

– На самом деле, это не важно. Я рассказала тебе всё, чтобы объяснить, насколько необходимо, чтобы мы оставались вместе. Потому что вы все незаменимы для меня. Вы – мои якоря и моя поддержка, понимаешь? Роддвар – сила, Лиснетта – радость, Шахарро – скепсис и рацио, ты… Ты – самый важный. Благодаря тебе я научилась видеть то, что связывает души. Я узнала, что эти связи можно разорвать недоброй силой – и можно исцелить. Благодаря тебе я узнала, что такое страх и как его преодолеть. Благодаря тебе я перестала бояться действовать! Понимаешь? Действовать, вопреки всему: страху, отчаянию, неверию в себя, боязни ранить чью-то гордость… – Кимри порывисто схватила Эйно за руку, умоляюще вглядываясь в его лицо. – Я понимаю, как тебя ранит случившееся, правда! Но прошу тебя, постарайся взглянуть на всё с моей стороны. Всё так, как должно. Аса'ю ведёт меня, учит бороться и отстраивать сломанное. Всё, что мне приходится делать в последние дни – об этом: я только тем и занята, что всех мирю и собираю. И знал бы ты, как это тяжело для меня!

Кимриналь уже увидела, что он перестал сердиться, поверил. И от облегчения расплакалась, уткнувшись лбом в его руку, которую продолжала стискивать. Эйно поднялся, обошёл стол и обнял Кимри, гладя её по волосам.

– Я сделаю всё, что смогу, чтобы оставаться с тобой, – пообещал он.

А вокруг поднималось золотое свечение, пронизанное сплетёнными в прекрасные узоры нитями…

Кимри проснулась, едва забрезжил рассвет. Прокравшись на цыпочках через палату и аккуратно закрыв за собой дверь, она бросилась к мастеру Эттилору. Кажется, впервые в жизни Кимриналь не заботилась о том, что может побеспокоить наставника и доставить ему неудобство столь ранним визитом. Она довольно громко и требовательно постучала в дверь, потом ещё раз, пока не услышала ответ тайсомина. Мастер Эттилор, впрочем, не удивился и впустил ученицу без слова упрёка.

Малларен оставался в постели хозяина комнаты, но выглядел несколько лучше, чем вчера. Наставник негромко сказал:

– Всё хорошо. Он просто спит. А вот ты выглядишь неважно.

Кимри протянула мастеру Эттилору дневник, в котором вчера перед сном написала о нападении в библиотеке и о разговоре с Эйно. Наставник сел в кресло и принялся читать, а Кимриналь поставила стул возле кровати хашина, спиной к тайсомину, и стала тайком снова лечить Малларена. Всматриваясь в искорёженный узел, связывающий хаймина с Мэнираи, Кимри пыталась плотнее закутать его золотым светом, создать кокон, в надежде облегчить причинённые вчера страдания.