– Не понимаешшь?

– Нет, – честно ответила кэриминка.

Хёдин опять вздохнул и признался с досадой:

– Я завидую! Хоррошо иметь увлечение.

– А Путь Разделения?

Шахарро передёрнул плечами и вскинул хвост на колени.

– Прросто выбррал то, што показалось пррактичнее. Если честно, я бы пррямо сейчас нанялся охранником в торрговый карраван и свалил куда-нибудь в Китано или, наоборот, в Аранно! Я сюда-то не столько учиться рвался, сколько из Минамонского30 болота удррать. Если б не прриняли, так бы и ссдох там.

– Вот как. А я-то думала, ты, как Лиснетта – из благополучной хёдинской семьи, приехал из Нишино31…

Шахарро презрительно фыркнул:

– Из Нишино… В жизни там не был. Да и семейку мою благополучной не назовёшшь: отец на слане32, мать от сыррости вечно злится и шипит, из дома не выйди – того гляди кинжал в бок ткнут. Пока ждал ответа из Кадая, чуть не ррехнулсся.

Кимри не сдержала изумлённого возгласа, и хёдин оскалился в недоброй усмешке.

– А ты как думала? Коты ненавидят гекконов, гекконы котов, людскую стражу бесят и те, и другие. А если ты отказываешься ненавидеть врагов – сам сстановишшься вррагом и прредателем. Как ессть сдох бы. Думал, сбегу – будет классно, весело, интерресно. А на деле опять болтаюссь, как дрраный хвост в луже. Только мешаюсь всем.

– Аса'ю-Мать, кто тебе сказал, что ты мешаешь?! – изумилась Кимриналь.

Шахарро примолк и неожиданно покосился куда-то в центр столовой. Проследив его взгляд до стола тайсоминов, Кимри чуть не вскочила от возмущения.

– Что?! Он тебе это сказал? Шахарро, ты с ума сошёл? Да что же это такое, почему все так легко верят любой гадости, которую он болтает!

Хёдин фыркнул и ответил:

– Может, потому что он прав?

– В самом деле? – Кимриналь в ярости стиснула кулаки и пристукнула ими по крышке стола, с усилием заставляя себя говорить потише. – Значит, когда он тебе, как Лиснетте, скажет, что я «отбиваю» у неё Роддвара – ты тоже в это поверишь?

– Шшштоа!? – вытаращил глаза хёдин.

– А завтра он пустит слух, что я ещё и с тобой заигрываю – тоже скажешь, правда?!

– Э-э-э… Ким, успокойся… Я же не знал, шшто этот черрвяк взялся сплетни рраспускать…

– Значит, теперь знаешь, – кэриминка хмуро уставилась на свои руки, всё ещё сжатые в кулаки, и с трудом сглотнула комок в горле, мешающий говорить. – Вот и думай, какова цена его словам. И, пожалуйста, возвращайся к нам! Все беспокоятся о тебе и не понимают, что не так.

– Ладно. Я сглупил, – признал Шахарро.

Кимри покачала головой:

– Не совсем. Но, кажется, я понимаю, что происходит. Он определённо пытается нас всех перессорить!

– Ну, ушш нет, этой ррадости я ему не доставлю, – проворчал хёдин и встал, подхватив поднос с остатками завтрака. – Пошшли!

Шахарро встретили радостными улыбками. К облегчению Кимри, он сам извинился за странное поведение и объяснил, что ему нужно было обдумать своё отношение к клубу и тому, чем он тут занимается. Хёдин даже признался, что всерьёз подумывал уйти, но решил не спешить. Лиснетта с радостным писком повисла у него на шее, остальные обрадовались не менее искренне, и Шахарро, кажется, окончательно поверил, что принял правильное решение.

Только Кимри молчала, сама не своя. Айралор, садившийся неизменно лицом к их столу, смотрел прямо на неё со своей извечной презрительной ухмылкой. Магический посох, разрешённый по правилам Кадая только с третьего шага, снова был при нём. Тайсомин постукивал им об пол и с удовольствием наблюдал, какой эффект производит этот звук на обомлевшую кэриминку. Поведение Айралора было столь странным, что даже его друзья после нескольких безуспешных попыток заговорить смолкли и лишь озадаченно косились на него.