Первое, на что я нацелился – это был немецкий автомат на батарейках, но отец спустил меня с небес на землю, сказав, что его стоимость – шесть рублей, категорически не вписывается в бюджет, и мне стоит присмотреться к игрушкам попроще, если я не хочу остаться ни с чем. В итоге, мне достался пластмассовый танк на колесиках, и я помню, как волочил его за собой на веревке по булыжной мостовой Красной площади. На секунду я остановился, чтобы выковырять из нее маленький темный камешек, который долгое время служил мне напоминанием о моей первой встрече с Москвой.

Отец научил меня ездить на велосипеде и подтягиваться на турнике. Однажды он показал мне опыт, доказывающий, что предметы при нагревании расширяются. После нагревания на печи пятикопеечной монетки, она не смогла пройти в построенные из двух гвоздиков ворота. Он же научил меня играть в шахматы и шашки. Однажды он взял меня в ночную смену, и я узнал, как выглядит паровоз изнутри. Отец бросал в топку уголь, а я подавал сигналы. Ночью я уснул и во сне привалился головой к раскаленному металлу, получив ожог щеки. Как оказалось работа машиниста не самая интересная профессия на свете, и я задумался о карьере милиционера. Отцу не нравился мой выбор, и он пытался меня отговорить, тогда я решил стать гипнотизером или на худой конец киномехаником, и моей мечте суждено было сбыться. Ничего нет печальнее сбывшейся мечты.

Из домашних животных у нас были только кролики и несколько куриц. Кролики были частью папиного плана на обогащение. Однако, богатства это не принесло, хотя и вносило разнообразие в наш скудный рацион, состоявший из овощей, кильки, жареной картошки и томатного сока. Летом дети объедали фруктовые сады. Для этого не надо было даже перелазить заборов. Абрикосы, яблони, вишни росли прямо на улице вдоль дороги. Однажды отец, уступив моим настойчивым просьбам купить мне клетку для птиц, решил сделать ее самостоятельно из покрышки автомобиля. Для этого он разрубил покрышку топором и извлек из нее жесткий корд, который, к моему восторгу, лег в основу каркаса будущей клетки. Но покрышка рубилась медленно, и работа так и не были завершена. Незаконченная клетка еще долго валялась в дальнем углу сарая. Отец быстро загорался, но быстро охладевал к новым затеям.

Не помню отца пьяным, он не любил шумные компании, и всем винам предпочитал сладкий компот. Лишь однажды я видел его навеселе после выпитого домашнего вина, которое почему-то бродило у нас в стиральной машинке. Вино сделало его дурашливым и игривым, и такая перемена в его настроении меня насторожила. Бывало родители, в жару отправляли меня с бидоном за пивом, но, думаю, что делали это исключительно за тем, чтобы остаться друг с другом наедине. Однажды, когда я возвращался с пивом домой, меня остановил странный человек и, обращаясь ко мне: «земеля», спросил меня о чем-то. Я напугался, и не знал, что ему ответить, на что он добродушно пояснил, что все люди, живущие на Земле земляки и поэтому должны друг другу помогать. Едва ли я чем-то и мог помочь ему, так только отдать ему свои зубы, взамен металлических, которых у него был полон рот.

Отец был импульсивным человеком. Он мог взять меня и пару соседских ребятишек и внезапно отправиться на «Метеоре» на другой берег водохранилища. Я не мог понять, вернувшись с бутылками, полными пойманных лягушек, на что сердиться мать, но эти размолвки не оставляли во мне глубокого следа до тех пор, пока отец не завел себе любовницу, выбрав себе в подруги яркую супругу забитого жизнью тихони, живущего по соседству. У пары не было детей, а женщина явно жаждала внимания, и даже соседские мальчишки не упускали случая подглядеть за ней в туалете. Однажды она и меня обвинила в этом, нажаловавшись матери, и надо же такому случиться, что именно у нее она подворовывала крупицы женского счастья, сетуя по поводу распущенности нравов местной шпаны.