– Ну, Васенька, ты везунчик!

– Давай без прелюдий. Меня не надо распалять, – рассердился Егоров, выхватив папку у него из рук, и начал жадно читать.

Нашли микроточку. «Это не я везунчик, а тот, кто начал поиск именно с того участка картона, куда ее прилепили, – подумал Василий. – Крошечный микрокусочек микропленки…» Ниже, ниже, перескакивая строчки. Содержимое пленки: «зашифровано». «Кто бы сомневался!» – согласился он, но все же разочарованно.

– Шефу докладывал? – встряхнул папкой Егоров. – Пошли вместе.

Говоров пожал плечами и все-таки вылез из-за стола.

Нацепив очки, Ермилов прочел заключение.

– Что говорят дешифровщики? Есть шансы? – он посмотрел на Говорова, безошибочно определив, кто именно получал экспертизу, и не сомневаясь, что Леня уточнил дальнейшую судьбу микроточки.

– Работают. Я их сориентировал, что изготовители, скорее всего, британцы. Дешифровщики покивали, то ли соглашаясь, то ли принимая к сведению. Смятения на их лицах я не обнаружил.

– Да они ребята невозмутимые. – Ермилов закрыл папку и стукнул ею себя по кончику носа. – С этим уже можно что-то предпринять. «Англичане» профукали закладку. Сделана она авантюрно и не без злого умысла: загрузить нашу экспертизу тоннами картона, если бы английский отдел стал проверять все «газели» с картоном, отъезжающие от посольства. Ведь такую закладку могли проводить изредка. Даже наверняка. Теперь Василий Стефанович сломал им этот канал передачи информации. «Англичане» наверняка обвинят нас, что мы действовали топорно.

– Ценю ваше великодушие, шеф, – пробормотал Егоров. – Но дров наломал я своим, так сказать, персональным топориком.

– А отдуваться будет весь Департамент, – согласился Ермилов. – И макулатурку эту передадут «англичанам». Подам записку нашему руководству о том, что у нас на руках есть средство безличной связи, от кого и кому – не установлено. Пока нет никаких свидетельств о подведомственной принадлежности. Только слова узбека, что он привез картон со Смоленской набережной. Дождемся дешифровки. А что касается английского отдела, если контейнер принадлежит все же британской разведке и они проморгали… – Полковник погладил себя по залысине и умолк.

Ехидничать по поводу работы английского отдела он не собирался. Работал там еще в начале двухтысячных. Когда его перевели в военную контрразведку, Ермилов не обрадовался. Он тогда расценил это как понижение.

К первой своей работе в ФСБ, в английском отделе, он относился трепетно. Помнил, что и тогда людей не хватало, в особенности в наружном наблюдении. Это не советские времена, когда наблюдением занимались одновременно сотни сотрудников. В современных условиях приходится выбирать объекты для слежки только самые перспективные в контрразведывательном плане. Будут ходить и ездить за установленными разведчиками, работающими под прикрытием тех или иных должностей в посольствах, а не за мусором. Больше вероятность, что кто-то из псевдодипломатов выйдет на контакт с агентом или на проведение тайниковой закладки, чем то, что тайниковую закладку произведут в мусор, а главное, «мусор» еще беспрепятственно должен доехать до адресата.

– Довольно много посторонних участвуют в операции: узбек-водитель, приемщик на складе, возможны еще передаточные звенья… Слишком сложная схема.

– Но риска – ноль. Если не пронюхает наружка. А она, как мы убедились, не пронюхала. – Вася поглядел на свою самодовольную физиономию, отражавшуюся в черневшей на стене плазме. Пригасил радость. – Если бы узбек был хоть каким-то боком в деле, он бы не отдал картон мне и за тысячу. Кстати, теперь-то уж пятьсот рублей мне наш финансист мог бы вернуть. Это все-таки оперативные расходы.